Воля к смыслу

С лекарств лучше всего начинать в тех случаях агорафобии, основным фактором которой служит гипертиреоидит{92}, в случаях клаустрофобии, которой проявляется скрытая тетания{93}. Следует помнить, однако, что органический фактор, участвующий в подобных заболеваниях, обеспечивает лишь склонность к тревоге, а полноценный невроз развивается лишь при условии, что в игру вступает механизм тревожного ожидания. Следовательно, чтобы разомкнуть круг, за него нужно взяться не только с органического полюса, но и с психического. И как раз эту задачу выполняет парадоксальная интенция.

Что происходит при применении парадоксальной интенции? Мы поощряем пациента сделать именно то или пожелать именно того, чего он боится, то есть переворачиваем интенцию. Патогенный страх вытесняется парадоксальным желанием. И таким образом тревожное ожидание сникает и утрачивает силу.

Я предлагаю перевернуть интенцию. Какова же интенция у человека с фобией? Его интенция – избегать ситуаций, которые порождают тревогу. В логотерапии мы это называем бегством от страха. Мы наблюдаем его в тех случаях, например, когда сама тревожность становится объектом страха, то есть пациент говорит о «страхе перед страхом». Он действительно боится потенциальных последствий испуга – упасть в обморок, заработать инфаркт или инсульт.

В логотерапевтическом учении бегство от страха рассматривается как патогенный паттерн{94}. Более конкретно – это паттерн фобии. Но развитию фобии можно воспрепятствовать, поставив человека лицом к лицу с ситуацией, которую он начинает бояться. Чтобы проиллюстрировать эту мысль, я хочу сослаться на собственный опыт. Взбираясь на скалу в дождливый, туманный день, я увидел, как неподалеку сорвался другой альпинист. Его нашли в двухстах метрах ниже, он выжил. Две недели спустя я поднимался по той же тропе на отвесную скалу. Снова было пасмурно и дождливо. И все же, несмотря на пережитое душевное потрясение, я бросил этой ситуации вызов и таким образом преодолел душевную травму.

Наряду с бегством от страха существует еще два патогенных паттерна, а именно погоня за удовольствием и борьба с навязчивыми состояниями. Погоня за удовольствием – то же самое, что и гиперинтенция, направленная на удовольствие, то есть это один из главных факторов сексуального невроза. Борьба с навязчивостями – патогенный фактор, лежащий в основе неврозов навязчивости. Таких невротических пациентов преследует мысль, что они могут убить себя или другого человека или что неотступные странные мысли – признак надвигающегося, а то уже и наставшего психоза. Иными словами, эти пациенты страшатся потенциального следствия или вероятной причины своих странных мыслей. Фобический паттерн бегства от страха аналогичен паттерну невроза навязчивости. Пациенты с неврозом навязчивости часто также испытывают страх, только это не «страх перед страхом», скорее они боятся самих себя и поэтому борются со своими навязчивыми мыслями и состояниями. Иными словами, наряду с порочным кругом, который тревожное ожидание провоцирует в случаях фобии, действует и еще один механизм обратной связи, наблюдаемый у страдающих неврозом навязчивости. Давление вызывает сопротивление, а сопротивление, в свою очередь, усиливает давление. Если удастся остановить пациента, чтобы он прекратил бороться с обсессиями и навязчивыми мыслями – а парадоксальная интенция как раз этого часто достигает, – такие симптомы пойдут на спад и постепенно исчезнут.

Обсудив теорию, обратимся теперь к практике парадоксальной интенции. Возьмем разобранный случай. Эдит Вайсскопф-Джоэльсон{95}, сотрудница факультета психологии Университета Джорджии, сделала следующее заявление:

«Я применяла парадоксальную интенцию ко многим пациентам, в том числе к самой себе, и убедилась в ее высокой эффективности. Например, студент нашего университета жаловался на тревогу в связи с предстоявшим ему устным выступлением. Скажем, этот доклад приходился на пятницу. Я посоветовала ему взять свой дневник и на каждой странице той недели крупными буквами написать: ТРЕВОГА. Фактически я попросила его запланировать неделю тревожных переживаний. После этого студент почувствовал большое облегчение, потому что теперь он страдал только от тревожности, но не от тревожности по поводу тревожности».