Воля к смыслу

Духовный подъем над психофизической ограниченностью может быть также назван экзистенциальным актом. Посредством этого акта человек открывает ноологическое измерение бытия и вступает в него; более того, он создает это измерение как свое собственное. Для человека нет никакого унижения в том, что у людей и животных общее биологическое[84] и психологическое измерения.

В самом деле, свойства животного в человеке носят отпечаток человеческого, но это не означает, что человек перестает быть животным, подобно тому как самолет не перестает быть самолетом тогда, когда движется по земле как автомобиль. С другой стороны, самолет не сможет доказать, что он настоящий, до тех пор, пока не поднимется в воздух, не окажется в измерении воздушного пространства. То же самое справедливо для человека. В определенном смысле он остается животным, но при этом он бесконечно превосходит свои животные свойства. Как самолет становится самолетом, только поднимаясь в третье измерение, так и человек проявляет свою человечность, прорываясь в ноологическое измерение или выходя за пределы самого себя.

Как видите, я говорю об измерениях, а не о традиционных слоях бытия. Потому что, по моему мнению, именно димензиональная онтология предлагает единственно возможный путь разрешения старой психофизической проблемы человека, который не нарушает его целостности и единства. Это означает, что мы больше не говорим о физическом, психическом и духовном слоях, чтобы не отделять их друг от друга. Но если мы попытаемся понять тело, душу и разум как разные измерения одного и того же бытия, его целостность нисколько не пострадает. Такая интерпретация бытия через призму измерений не дает нам воспринимать целостный феномен как нечто, составленное из множества элементов.

Я поясню это на примере. Если спроецировать трехмерный стакан, стоящий на столе, в двухмерную плоскость, получится круг. Тот же стакан, спроецированный сбоку, в двухмерной плоскости будет выглядеть как прямоугольник. Но никто не станет утверждать, что стакан состоит из круга и прямоугольника. Точно так же мы не можем утверждать, что человек состоит из частей, таких, как тело и душа. Это насилие над человеком — проецировать его из сферы чисто человеческой в проекцию как соматического, так_и психического.

Образ измерений и проекций позволяет нам одновременно говорить с одной стороны о целостности и единстве человека, а с другой стороны, о различиях между телесными, психическими и умственными процессами. Искусство можно определить как единство в многообразии. С этой точки зрения человек является многообразием в единстве. В самом деле, человека можно представить в разных измерениях, и психотерапия должна их учитывать. Ни одним из них нельзя пренебречь — ни соматическим, ни психическим, ни ноэтическим. Психотерапия не может не брать во внимание свои собственные метаклинические проблемы, но в то же время не может покинуть твердую почву эмпирических фактов и клинических данных. Если она заблудилась в высотах эзотерики, мы должны спустить ее на землю.

Димензиональная онтология предлагает способ понимания очевидных противоречий. Продолжу аналогию со стаканом. Стакан представляет собой открытый сосуд, а его проекция оказывается закрытым кругом. Противоречие очевидно, и его не может не быть. То же — с человеком. В рамках неврологии, например, человек является «ничем, кроме» «закрытой» системы физиологических рефлексов, в которой нет места чему-то вроде самотрансцендирующего качества человеческого бытия. Но мы должны о стерегаться самообмана в том, что измерение неврологии — единственное, которое существует.

На какой бы странице мы ни открыли книгу реальности, мы найдем ее полной противоречий; она выглядит по-разному на каждой странице. Это можно проиллюстрировать следующими рисунками. Здесь,

рядом друг с другом, изображены прямоугольник и треугольник. Даже когда мы перегибаем страницу так, что эти две фигуры оказываются наложенными одна на другую, их контуры не соответствуют друг другу.

Только когда мы привлечем к рассмотрению другое, более высокое измерение, и поместим страницу, на которой изображен треугольник, перпендикулярно по отношению к странице с изображением прямоугольника, несоответствие разрешится само собой. Потому

что мы увидим, что эти две фигуры представляют собой два разных плана проекции пирамиды.

Делать проекции — свойственно науке. В принципе, наука должна последовательно игнорировать пол- ноту измерений реальности и основываться на неизбежной фикции одномерного мира. Это справедливо и в том случае, когда наука изучает человека; она должна проецировать его за пределы ноологического измерения. Если я исследую пациента как невролог, подозревая у него опухоль головного мозга, то я должен, конечно, действовать так, «как если бы» он существовал только в этом измерении. Но когда я откладываю свой рефлексный молоточек в сторону, я снова расширяю свое видение и могу снова воспринимать человеческие качества пациента.