Воля легиона

— Примарх, — благоговейно выдохнул один из воинов Тибо.

Дорн стоял в самом центре, колонна из резного камня, неподвижно поднимавшаяся среди кружащихся потоков движения. Его великолепные позолоченные доспехи ещё больше усиливали грозное впечатление. «Зубы шторма», огромный цепной меч Дорна, висел на бедре примарха, обещая уничтожение. И все же Йоннад понял, что как всегда, когда он оказывался в присутствии своего генетического отца, его взгляд притягивает высеченное из камня лицо Дорна, словно из непроницаемого мрамора: губы вытянуты в строгую линию, брови нахмурены в громовом неудовольствии, глаза — похожи на кусочки слюды и светятся изнутри бескомпромиссным рвением, которое Йоннад ощущал даже на таком расстоянии как физическую силу.

— Нет, прощения сегодня не будет, — сказал капитан, когда отделение Тибо снова пришло в движение. — Мы защитили нашу крепость. Теперь, думаю, мы испытаем себя против них.

Мысль должна была наполнить его праведной радостью, ибо разве есть в жизни более великая цель, чем сражаться в тени самого примарха в крестовом походе Императора за объединение? И всё же, торопливо спускаясь по ферростальной лестнице, чтобы присоединиться к собравшимся, Йоннад не смог подавить захлестнувшую его волну беспокойства. Эти люди совершили ужасную ошибку, напав на флот примарха, но их ужасная ошибка не делала их менее человечными, менее достойными искупления или потенциально приведёнными к Согласию.

— Надеюсь, когда лорд Дорн закончит с их наказанием, в живых останется достаточно людей, чтобы усвоить урок, который он преподал, — сказал Йоннад Тибо.

Сержант ничего не ответил.

Спустя несколько минут капитан Йоннад сидел на полётном троне на борту «Грозовой птицы» «Молот Терры», которая стремительно вылетела с посадочной палубы «Трибуна» и оказалась в освещённом огнём хаосе космоса. Периферийные видеотрансляции и данные из схематических изображений авточувств постоянно обновлялись, предоставляя Йоннаду свежую информацию о ходе войны.

Он видел города-астероиды рождённых в Течении, которые висели в темноте, привязанные друг к другому перекидными шпангоутами из остатков потерпевших кораблекрушение судов. Их окружало множество багровых рун, обозначавших эскадры оборонительных кораблей, в то время как другие красные руны метались, словно гонимый ветром снег, пересекая вакуум, стремясь перехватить пульсировавшие жёлтые символы Третьего экспедиционного флота.

Некоторые из них были полупрозрачными и холодными, обозначая военные корабли и суда снабжения, которые уничтожили, когда они пытались активировать ауспикаторы. И всё же большинство сияли гневным неповиновением, кружась и двигаясь с искусной точностью, пока их капитаны маневрировали и отвечали на плохо дисциплинированную засаду рождённых в Течении.

Наблюдая за данными опытным глазом стратега, Йоннад мог сказать, что враг уже дрогнул.

— Они, без сомнения, верили, что преимущество внезапности, паника и ранние потери заставят нас капитулировать, — пробормотал по закрытой вокс-частоте сержант Тибо. — Не могу даже представить, насколько скудными должны быть ресурсы в этом заброшенном пространстве. Должно быть, мы и впрямь показались им богатой добычей, раз сделали их настолько отчаянно безрассудными.

Имперские военные корабли стаями окружали врагов, обстреливая их с нескольких направлений и разрывая на части, пока штурмовые роты Имперских Кулаков очищали от потрясённых абордажных групп последние из судов флота. Тем временем «Трибун» мчался вперёд на наконечнике копья тесной флотилии военных кораблей Имперских Кулаков, неудержимо пробиваясь сквозь ветхие фрегаты и крейсеры противника к городам, которые рождённые в Течении называли домом.

Всё это Йоннад видел и понимал. Тем не менее, он изо всех сил старался сохранить внимание на масштабном сражении, потому что, к его большому удивлению, сам лорд Дорн поднялся на борт «Молота Терры», прежде чем тот вырвался из своих тисков. Примарх теперь стоял в носовой части десантного отделения штурмового корабля, магнитные замки ботинок удерживали его на палубе, белые волосы касались потолка. Он был среди своих сыновей, но как всегда казался отстранённым и одиноким. Лицо Дорна мешали разглядеть тёмно-красные тени внутренних люменов «Грозовой птицы», но его осанка говорила о тлеющем гневе, который он крепко удерживал под контролем. Шаттл дрожал и трясся, когда в космосе вокруг него взрывались боеприпасы, но примарх едва изменил позу, реагируя на яростные движения.

«Что мы делаем»? — подумал Йоннад, пока «Грозовая птица» с рёвом неслась сквозь пустоту. Он глубоко вздохнул и обратился к молчавшему примарху.

— Милорд. Со всем уважением, почему нас ещё не проинформировали о нашем задании? Если бы мы знали о ваших планах, то могли бы лучше служить им.