Воля небес

Удел оказался огромным, считай, княжеским, но почти безлюдным. От реки Ворон и до Сивца лежали, почитай, одни только болота, средь которых обосновался от силы десяток деревень, да и в тех по три-четыре двора. Правда, Ворон был судоходен и богат рыбой – вот и вся радость.

Однако новики отнеслись ко всему этому совсем иначе, именно в болотах увидев главную ценность. Они оживленно обсуждали, где руда доступнее, откуда проще к ней подобраться, где сподручнее ставить плавильные печи, где дороги лучше гатить, а где каналы пробивать. Басарга слушал их – и ничего не понимал… В науках, литье и прочих мудростях боярин был не силен, и всей пользы от него вышло, что рядом с Тимофеем он старостам показался, нового хозяина им объявил, с царской грамотой ознакомив, да тягло раскидал согласно заведенным обычаям. И еще посоветовал юному подьячему жизнь все-таки с дома начинать, с подворья. А то про печи дети вовсю спорили, а где жить – и не задумались.

Набросав первые планы, в Веси Ёгонской новики наняли строителей, и работа закипела. К весне на одной из излучин Ворона, чем-то приглянувшейся молодому подьячему, уже поднялась усадьба с несколькими просторными людскими и множеством маленьких светелок. А немного в стороне сразу были сделаны длинные тесовые навесы. Новики бегали, указывая, что и как нужно делать, Басарга же, ловя их на лишних тратах, терпеливо объяснял, как нужно учитывать и вписывать в расходные книги движение товаров и серебра.

Мальчишки схватывали быстро – сообразительные…

Здесь всех их и застал в первых числах июня монах, прибывший на струге с холопами Ильи Булданина:

– Ну, наконец-то нашлись! – с облегчением перекрестился он, сошел на берег и крепко обнял встретившего его Басаргу. – Здрав будь, побратим. Эк вы заныкались-то! Полгода вас все ищут. И царь, и князь Михайло Воротынский, и постельничий его, и митрополит. Матрена-книжница, кстати, по дитям соскучилась. Не поверишь, но даже Мирослава не ведает, где тебя искать! Уж не помню, чтобы такое случалось. Обычно к ней постучишь, а ты уже там…

– Скажешь тоже, – рассмеялся подьячий и еще раз крепко обнял друга. – С чего тебя по земле так из края в край мотает, иеромонах? Иноку ведь покойным быть положено. В келье сидеть да молиться тихо.

– Епископ, друг мой, – поправил его друг. – Епископ Антоний.

– Быстро ты по местам растешь, однако… – покачал головой Басарга. – Какого прихода епископ?

– Ты не поверишь, друг мой, но когда при рукоположении я о сем спросил, мне сказано было к тебе с сим вопросом обратиться! – усмехнулся схимник. – Вот я незнанием и маюсь… А тебя нет нигде, как сквозь землю провалился!

– Вот оно как, стало быть, выходит… – сразу посерьезнел подьячий.

– Выходит, – согласился епископ Антоний. – Но с ответом можешь не торопиться, ибо перво-наперво в слободу Александровскую вас доставить приказано! Илья и Тимофей после распутицы тоже туда добраться должны были. Там и постельничий будет, и Михаилу Ивановичу отпишем.

Добираться из усадьбы Тимофея Весьегонского к большим путям оказалось удобно на зависть. Всего два дня вниз по течению – и они в Шексне, по ней еще за два дня скатились до Волги, а там, из Рыбинской слободы – еще за три дня путники доскакали до «царского монастыря».

Однако Иоанн принял их только через три недели, в середине июля. Хотя, не в пример обычному, принял почетно, в посольской палате, в присутствии многих знатных князей, думных бояр и иноземных послов. Среди богато разодетых гостей Басарга заметил и княжну Мирославу Шуйскую, тихо стоящую в задних рядах… Но рядом с троном!

Представил бояр князь Михаил Иванович, невероятно пухлый и широкоплечий из-за богатой московской шубы, надетой торжества ради:

– Сказывал я тебе, государь Иоанн Васильевич, о храбрых витязях, особо отличившихся в сече с воинством басурманским, что о прошлом лете земли русские захлестнуло. Витязи сии в скромности своей после битвы за наградой не пришли, но ныне я их во дворе крепостном застал. Дозволь указать на бояр Леонтьева, Булданина и Заболоцкого, сражавшихся, сил не жалея!

– Я знаю воинов сих и храбрости не удивлен! – кивнул Иоанн. – Посему награждаю бояр Булданина и Заболоцкого серебром и шубами с моего плеча! Ты же, подьячий, мыслю, еще прежние шубы не износил. Посему тебя жалую книгами дорогими из библиотеки моей, ибо в тебе ценителя сего сокровища знаю!

Басарга вскинулся от неожиданности – и тут же, спохватившись, поклонился снова.

– Благодарю, государь.

– Самому выбрать не позволю! Знаю я тебя, с пустыми полками оставишь, – изволил пошутить Иоанн.

– Я буду рад твоему выбору, государь.

– Хитрец! Ты знаешь, что я выбираю самое лучшее. Нет, мы попросим стать судьей… – Иоанн задумался: – Кто этот невинный мальчик, Михаил Иванович?

– Это храбрый и находчивый воин, государь, именем Ярослав. Его старания и разум внесли в победу нашу немалый вклад. Зело немалый! Этот новик и придумал чоками пушки вражьи забивать.