Воля покойного

Самым удивительным последствием переименования "Саши с косым глазом" в Азизяна стала метаморфоза, постигшая его дядю, жителя весьма удаленного от воспетой Мандельштамом страны, пограничного городка в Карпатах. Этот импозантный мужчина в кожаной куртке и с подкрашенными в черный цвет волосами, уложенными в кок, прослышав, на какое слово отзывается его племянник, принял правила игры и включился в мистификацию с такой страстью, что за весьма короткий срок обармянился совершенно. Отчасти этому безрассудному для человека его лет увлечению способствовало присущее ему в избытке чувство юмора, а отчасти - потребность непрерывной деятельности, спасавшая многих советских бунтарей против системы от смертельной пустоты и скуки одиночества. "Дядька", - как называл его Азик, был и радиохулиганом, и контрабандистом, и мотогонщиком, и даже изобретателем! Теперь этот некогда неукротимый человек лежал под дождем в гробу, беспомощный и беззащитный, поредевшие седые волосы - все, что осталось от "кока" бывшего "тедди-боя", плачевно налипли на мокрый лоб, но и таким я узнал его. Мы общались в былые годы. Но, гадал я, просто ли сумасбродством его, чего уж греха таить, не совсем нормальных родичей обязан он своим появлением у "Стереорая" post mortem или же здесь какая-то иная причина? Я надеялся, что племянник мне все расскажет. Азизян достал сигарету и щелкнув портсигаром, пригладил волосы, потом прикурил и дважды глубоко затянувшись, заговорил:

Такова воля усопшего, папа. Ни хуя, как говорится, не попишешь. Как ты уже, наверное, изволил догадаться, мертвый господин в гробу - мой дядя Вячеслав. А эти двое, - он едва кивнул подбородком в сторону своих Leibwache - Хирам и Спорус, родственники жены брата. Поминки будем справлять в столовой "Алые паруса".

А почему не в "офицерской", она же ближе, - чуть не спросил я, но за какую-то долю секунды вспомнил, что оба эти заведения уже много лет, как снесены, и на месте "Алых парусов" теперь городской террариум, а "офицерскую" отдали правозащитному центру, поэтому я только спросил сочувственно:

А что с дядькой могло случиться, Шура? Он же еще молодой был?

С дядькой случилась хуйня, - со значением вымолвил Азизян и пояснил, повесился.

Да, - произнес я задумчиво. - Но от чего? Ведь он же был остроумный чувак, со своеобразным чувством юмора (Я помню, как дядька веселил мою подругу Нэнси, изображая пакистанского офицера: "Меня зовут полковник Тофик-Бей. Я преподаю топографию в Военной Академии Карачи. Вот мой курвиметр", - говорил "дядька", гримасничая, и доставал из пиджака сигару). Или ему, как и всем нормальным людям, все на это свете опротивело?

Именно! Именно так, папа. Остохуело все человеку и пизда-нога!

Азизян опустил окурок в протянутую мной банку из-под пива "гиннес". Банку оставил один супергитарист-рогоносец, заходивший сюда со своей усатой козлихой поздравить хозяина с днем рождения.

Да, Азизян, да... Я твоего дядьку очень хорошо понимаю. Он не боялся никого и ничего, но не мог ходить по улицам и ездить в транспорте без тошноты и содрогания, вот он и решился на штурм неба, подтер жопу визой в рай, совершил самый благородный теракт - погубил самого себя. Скiнчив життя самогубством.

Да, папа, все так, все именно так.

Азизян сунул себе в рот еще одну сигарету. Видимо, он собирался мне что-то сообщить важное неправдоподобное, из того, что можно доверить только мне.

Но тут вот еще какая проблема...

Что, эти уроды отказывают в погребении самоубийце? - попробовал я угадать.

Та не - если бы только это! Понимаешь, папа, когда все это случилось, мамаша поехала туда в Вазарию быстро забрать шмотки, ну там, ты знаешь, обнаружила предсмертную записку дядьки. Ты не представляешь, что он в ней требует. Он хочет, чтобы его похоронили со включенным плейром и наушниками на ушах, прикинь! Ты помнишь, как он любил хвастаться: "Мы, когда студентами были, без молодого Холидея бухать не садились!" - как всегда в случае с Азизяном было непонятно, восторгается он дядькиными капризами или гневается, отчаявшись постичь глубинный смысл подобных пожеланий.

Воля покойного, папа, закон. Святая вещь... - пробормотал он едва слышно и тут же воскликнул, разрубив воздух характерным жестом:

А где я ему, курва, сейчас возьму раннего Холидея с твистами?

У нас есть ранний Джонни Холидей. - сказал я, и мне почему-то показалось, что Азизяну это было известно заранее. То ли это солнышко проглянуло сквозь прореху в облаках, то ли его так загримировали, но мне почудилось, что лицо мертвеца в гробу осветилось легкой улыбкой. Солнце и в самом деле появилось, и на короткий срок у скорбящих образовались слабые тени, что несколько уменьшило их призрачность.

Ты гонишь, папа! - воскликнул Азизян. - Покажи!