Воля вольная

— Все объясним! В поселке! — Мирон, отвернувшись от Жебровского, смотрел на развернутую шкуру.

— Хороша! — Хапа быстро обошел вокруг, растянул скомканные лапы. — Не хуже камчатского! И лицензия на него имеется?

— Нет, — ответил Жебровский.

— Ну-у, совсем плохо, протокол составлять будем! Беда с этими браконьерами!

— Так, ладно, в машину, — приказал Мирон бойцам.

— Мне тоже идти? — спросил Шумак.

— Иди!

— Эй, куда? А шкуру? — окликнул Хапа бойцов.

— Ладно, может, пригодишься, — обратился Мирон к Жебровскому совсем спокойно. Почти дружески. — Ты Кобякова Степана знаешь?

Бойцы скатывали шкуру, снег под ней был розоватый. Фортепьянный концерт шел к финалу.

— Я прошу прощения, — перебил Жебровский подполковника. — Этот медведь — шатун, я его в упор стрелял, какая тут лицензия? С двух метров стрелял — вы же понимаете в этом!

Бойцы взялись было за шкуру, но остановились, глядя на подполковника. Хапа с вареным рябчиком в руках и за щекой вышел из зимовья:

— Я что сказал? Вперед! — заорал на омоновцев, обжигаясь мясом и стараясь не капать на себя. — Ты вообще-то понимаешь, сколько у тебя, Илья Сергеевич, проблем? Сейчас летим в Рыбачий, составляем протокол, изымаем оружие, браконьерскую шкуру, сажаем в обезьянник до выяснения личности. И как долго мы ее будем выяснять, зависит от нас! Мы там еще побудем, нас послали порядок навести!

— Хапа, терпи пока. Помоги найти Кобякова! — Мирон повернулся к Жебровскому.

— Как? Я его даже не знаю. Я второй год здесь... — Жебровский напрягся, понимая, что они все это спокойно могут сделать.

— Не слышал, случаем, где он? Может, следы видел? Или он у тебя в гостях был?

— Я третий день, как заехал...

— А ближайшее его зимовье можешь показать на карте?

— Могу, оно недалеко... километров десять... я, правда, не был. Говорили...

— Кто говорил?

— Сосед по участку, Геннадий Милютин, — кивнул головой в Генкину сторону. — Он вчера здесь ночевал.

— Вчера? А до этого он где был?

— Не знаю, охотился... Это у нас общее зимовье.

— Понятно. А кто вообще мог бы помочь или, может, помогает Кобякову. Жратва, то-сё... откуда у него? Если он пешком за двести километров ушел? А такого Звягина не знаешь, кличка Студент? Он у тебя не был?

— Нет.

— Ты думай! Думай! — Хапа еще раз облазил все вокруг зимовья. Отряхивался от снега. — Или садись, поехали! У тебя перспектив немного! Ты же понимаешь, мы тебя просто так не отпустим! Не имеем права! Кстати, чего-то я соболей не вижу?

— Чего вы от меня хотите?

— Помогай! По рации, может, что слышал. Сосед больше ничего не рассказывал? Родной, если ты чего-то знаешь и молчишь, мы тебя раскрутим по полной. И бабки твои тебе не помогут! — Мирон почти дружески с ним разговаривал, но вопросы задавал профессионально быстро, не давая задуматься.

Жебровский такие ситуации всегда решал деньгами, и деньги у него как раз были... надо было переключить их с этого допроса. В голове вертелись дядь Саша с Поваренком. Можно было про них что-нибудь сказать для отвода глаз, они уже наверняка в Рыбачьем.

— Не знаю... меня двое завозили сюда на «Урале», они тоже вроде к икре отношение имеют... теоретически они могли, но как, я не знаю... я же не местный... Давайте мои вопросы решим?

— Это ты погоди... На «Урале», говоришь... как вы ехали? Хапа, давай карту!

— Мирон, не тяни! — Хапа расстегнулся, обнажив тельняшку, и достал карту из-за пазухи. Развернул.

Илья показал.

— Да, это далековато, а другой дороги нет? Через его участок? Как мужиков зовут? — Подполковник достал блокнот и карандаш.

Жебровский вспомнил их имена, Мирон записал. Подумал о чем-то и, отойдя в сторону, так, чтобы стало видно кабину вертолета, махнул рукой.

— Из Москвы? — спросил вполне добродушно.

— Ну...

— Где живешь?

— На Гоголевском...

Вертолет начал набирать обороты.

— Роскошно. Так какие будут предложения?

— Какие предложения! Есть такса — дело не заводим... — вмешался Хапа.

— Хапа, терпи... человек московский, с понятиями... можно недорого купить хорошее оружие, дивную медвежью шкуру и свободу. — Мирон явно издевался.

— Ни хера! Только оружие и свободу! Всё, если что, вот наручники, я ушел. — И Хапа, нагнувшись и придерживая слегка выцветший краповый берет, направился к вертолету. Мирон взвесил в руке наручники, будто никогда их не держал.

— Пятерки хватит? У меня случайно здесь деньги...

Мирон смотрел на него, не мигая и ничего не говоря.

— Ну вот, — Жебровский достал пачку долларов, — семь тысяч, больше нет. В Москве если — не проблема.

— Окей, — подполковник взял деньги и небрежно сунул в карман. — За информацию спасибо, вы не против, если мы присовокупим ваши ценные показания к делу? Ну, ни пуха, ни пера!

И он пошел в вертолет.

Дверь захлопнулась. Машина набрала обороты, покачалась и, нехотя оторвавшись, поднялась в воздух.