Волк

Мур поднялся по трапу и сунул кредитную карточку в прорезь возле люка Люк распахнулся; Мур вытащил карточку, вошел в салон, сел в кресло возле иллюминатора и застегнул страховочный ремень. Сразу после этого люк закрылся.

Через пять минут ремень автоматически расстегнулся и исчез в подлокотниках кресла — «Стрела» уже летела с постоянной скоростью.

— Может быть, сделать освещение более ярким? — спросил голос. — Или, наоборот, менее ярким?

— По мне, так в самый раз, — ответил Мур невидимке.

— Может быть, желаете поесть? Или выпить?

— От мартини не откажусь.

Послышался металлический щелчок, и в борту ракетоплана возле кресла Мура открылась крошечная ниша В ней стоял заказанный бокал мартини.

Мур сделал глоток.

За иллюминатором виднелась плоскость ракетоплана в голубом ореоле.

— Не желаете ли еще чего-нибудь? — Пауза — Например, прослушать научную статью на любую интересующую вас тему? — Или что-нибудь из художественной прозы? — Пауза — Или поэзии — Пауза — Не угодно ли просмотреть каталог мод? — Пауза — Или вы предпочитаете музыку?

— Поэзия? — переспросил Мур.

— Да, у меня большой выбор…

— Знавал я одного поэта, — припомнил он. — Есть у вас что-нибудь из Уэйна Юнгера?

— Уэйн Юнгер. Да, — ответил голос. — Есть сборники «Невостребованный рай», «Стальная плесень», «Стамеска в небе».

— Какой из них самый последний?

— «Стамеска в небе».

— Почитайте.

Голос начал со сведений, изложенных на титульном листе: год выхода книги, название издательства, копирайт и так далее. Протест Мура он отклонил, заявив, что таков закон, и процитировав соответствующую статью. Мур заказал вторую порцию мартини и стал ждать.

И вот наконец:

— «Наш зимний путь лежит сквозь вечер, а вдоль него горят кусты».

— Что? — переспросил Мур, не веря своим ушам.

— Это название первого стихотворения.

— А-а! Ну. читайте.

— «(Там, где всегда — вечнозеленая белизна…)
Кружит зима хлопья пепла
В башнях метели;
Есть силуэты, но контуров нет у них.
Тьма как сама безликость
Льется из провалов окон,
Сочится сквозь ветви надломленной сосны
Струится по коре поваленного клена.
Наверное, это квинтэссенция старения,
Отторгаемого Спящими,
В изобилии течет по зимней дороге.
А может быть, это сама Антижизнь
Учится писать картины местью,
Учится вонзать сосульку в глаз горгульи.
И, говоря откровенно,
Никто не в силах победить себя.
Я вижу ваше рухнувшее небо, исчезнувших богов
Словно во сне, заполненном дымом
Древних статуй,
Сгорающих дотла.
(…и никогда — вечнобелая зелень.)»

Выдержав десятисекундную паузу, голос продолжал:

— Следующее стихотворение…

— Погодите! — перебил Мур. — Я ничегошеньки не понял. Нельзя ли как-нибудь прокомментировать?

— К сожалению, нет. Для этого необходимо более совершенное устройство, чем я.

— Повторите, когда и где была выпущена книга.

— В две тысячи шестнадцатом году, в Северо-Американском Союзе.

— Это действительно последний сборник Юнгера?

— Да. Он — член Круга, поэтому между публикациями его книг проходит во нескольку десятилетий.

— Читайте дальше.

Машина снова принялась декламировать. Мур почти ничего не понимал, но образы, упрямо ассоциирующиеся со льдом, снегом, холодом и сном, подействовали на воображение.

— Стоп! — остановил он машину. — А есть у вас что-нибудь из его ранних стихов, написанных еще до того, как его приняли в Круг?

— «Невостребованный рай». Сборник впервые опубликован в тысяча девятьсот восемьдесят первом, через два года после вступления автора в Круг. Но, согласно предисловию, большинство стихотворений написано до вступления.

— Читайте.

Мур сосредоточенно слушал. В ранних стихах Юнгера льда, снега и сна было немного. Совершив это незначительное открытие, Мур пожал плечами. Кресло тотчас изменило конфигурацию, приспосабливаясь к его новой позе.

В конце концов он решил, что стихи ему не нравятся. Впрочем, он вообще был равнодушен к поэзии.

Машина декламировала стихотворение, которое называлось: «Приют бездомных собак».

— «Сердце — это кладбище дворняг,
Скрывшихся от глаз живодера.
Там любовь покрыта смертью, как глазурью,
И псы сползаются туда околевать…»

Мур улыбнулся, сообразив, где именно родились эти образы. Из стихов Юнгера «Приют бездомных собак» понравился ему больше всего.

— Довольно, — сказал он машине.

Он заказал легкий завтрак и за едой думал о Юнгере. Однажды они долго беседовали друг с другом. Когда это было?