Волк

Границы фантастики неизмеримо шире тех убогих «рубежей», в которые пытались затолкать ее многие отечественные и некоторые западные горе-систематизаторы. По существу, фантастика — это совокупность мировоззрений. Имеет она определенное родство с философией, несмотря на то, что идеи свои предпочитает излагать в занимательной форме (и это, пожалуй, единственное различие). И так же, как на ристалищах философских течений, на аренах фантастики сталкивается множество направлений и ответвлений, ломаются копья и ребра, словом — пыль стоит столбом. Главными субъектами противостояния по-прежнему остаются два извечных недруга — Материализм и Идеализм.

Кое-кто склонен утверждать, что именно Материализм дал жизнь любимому многими жанру. Точнее, Материализм-отец и мать-Литература произвели на свет это странное дитя — фантастику. Якобы, веками изнывавшая под тяжестью богословских догм, мысль человеческая воспрянула и воспарила, презрев законы гравитации — и понеслась, свободная, в необозримые дали. Дескать, убедившись, что на соседних планетах не подстерегают его ни козлоподобные черти с полным боекомплектом сковород и жаровен, ни суровые, исполненные очей архангелы, сносящие голову всякому дерзнувшему приблизиться к Непознанному, — дескать, убедившись в этом, человек расхрабрился и возомнил себя единственным исследователем и покорителем Вселенной. Освобожденная мысль вырвалась в бескрайние просторы — и, возлюбивши обретенную свободу, до сих пор витает незнамо где… Данное утверждение, впрочем, не лишенное оснований, смущает узостью подхода. Ибо оно — это утверждение — правомерно лишь в пределах видимого и осязаемого пространства, иными словами — объективной реальности. Ибо склонность человека к периодическому изменению собственных координат в пространстве, характеризуемая как извечная тяга к перемене мест (смотаться ли в Дагомыс, сесть ли в звездолет и улететь к черту на рога — конечный пункт играет здесь второстепенную роль), есть лишь одна сторона медали Познания. Как мир материальный есть лишь одна сторона медали Мироздания. Поднатужившись и набравшись храбрости, можно сказать, что устремления в пространство, отраженные в неисчислимом множестве фантастических произведений, являются лишь одним из ответвлений пути Познания, а именно — этапом юности. От записей воображаемых путешествий в Лемурию, минуя «Из пушки на Луну» Жюля Верна, до небезызвестной «Туманности Андромеды» и далее, до самых окраин Вселенной, которых, как известно, пока что не обнаружено. В те времена когда на географических картах обоих полушарий белых пятен было в достатке, бесстрашные фантасты рыскали по непролазным джунглям и каменистым плато, постреливая хищных динозавров и обращая в истинную веру собакоголовых каннибалов. Усилиями приверженцев изменения мира в натуральном, так сказать, масштабе, время белых пятен миновало — и мнения разделились. Одна часть путешественников по бумаге напридумывала внушительный парк перпетуум мобиле и гоняла себе туда-сюда сквозь эры и столетия, в то время как другая устремилась в безвоздушное пространство, где до сих пор хватает места для фантазии. Если последовать остроумному примеру братьев Стругацких, создавших в «Понедельнике…» мир будущего, населенный героями фантастических опусов, и воплотить в жизнь все написанное о межзвездных путешествиях, то в Галактике было бы просто не протолкнуться. В этом случае, усевшись в воображаемый корабль и вылетев за пределы земной атмосферы, мы рисковали бы тотчас оказаться обстрелянными из лазерных пушек, проглоченными заживо со всей оснасткой каким-нибудь монстрообразным Звездным Странником, засосанными в хищное облако, вброшенными в нуль-пространство, оглашаемое унылым воем фиолетовых (и чрезвычайно злобных) нуль-паскудников… И не получили бы ни единого мало-мальски реального шанса вернуться целыми и невредимыми назад, в родные пенаты…