Волк

— Да, — кивнул Джонни. — Не по нутру мне все это. — Он указал подбородком на ящик и очередь. — Я и живого-то его не слишком любил, а уж такого…

— Nil nisi bonum, — тихо произнесла Сара.

Джонни озадаченно — может, недослышал? — посмотрел на нее. Иностранный язык, догадался он через секунду. Сара Белле окончила колледж.

— Цитата, — пояснила Сара. — Или ничего, или только хорошее. Так говорил зайчонок Барабанщик из «Бэмби». Надо знать классику кинематографа, Джонни. Если бы ты бывал со мной по понедельникам на вечерних лекциях в Музее современного искусства…

— Послушай, — перебил Джонни с отчаянием в голосе, — я не хочу его оживлять! Господи, зачем я только согласился! Ведь говорил себе: помрет старый мошенник от эмболии — и все: прощай, бизнес… — На самом деле Джонни никогда не думал об этом всерьез.

— Разморозь его, — предложила вдруг Сара.

— Ч-чего?

— Боишься? — Она усмехнулась. — Отключи на время морозильную установку и все, никакого ему Воскресения. — В голубовато-серых глазах плясали веселые искорки. — Вижу, вижу, — страшно. Бедный Джонни. — Она похлопала мужа по плечу. — Бросить бы тебя, да ладно уж. Ты ведь и дня не протянешь без мамочки.

— Нельзя так, — проворчал он. — Луис ведь совершенно беспомощен. Это бесчеловечно.

— Когда-нибудь, Джонни, ты с ним поссоришься, — уверенно пообещала Сара. — И тогда либо ты его, либо он тебя. А пока он в послежизни — у тебя преимущество. Зря упускаешь шанс, сейчас можно выйти сухим из воды.

Она повернулась и пошла к выходу, пряча озябшие кулачки в карманах пальто.

Джонни, помрачнев, закурил сигарету и привалился лопатками к стене. Жена, кончено, была права, ведь послеживущий не то же самое, что живой. И тем не менее при одной мысли о бывшем хозяине Джонни втягивал голову в плечи — он с детства благоговел перед Сараписом, с тех пор, когда тот, владея только компанией «Шиппинг 3–4», с энтузиазмом осваивал трассу Земля — Марс. Точь-в-точь мальчишка, запускающий модели ракет у себя в подвале. А в семьдесят, перед смертью, он через «Вильгельмина Сикьюритиз» контролировал сотни предприятий, имеющих и не имеющих отношения к ракетостроению. Подсчитать стоимость его имущества не удавалось никому, даже чиновникам правительственной налоговой инспекции, наверное, это было попросту невозможно.

«Все-таки, чтобы иметь дело с Луисом, нужно быть холостым и бездетным, — размышлял Джонни. — Кстати, как они там, в Оклахоме? — Не было у Джонни никого дороже двух девчушек и, конечно, Сары Белле. — Так ведь я о них забочусь, — убеждал он себя, дожидаясь, когда придет время забрать старика из зала, согласно его подробным инструкциям. — Подумаем вот о чем. Вероятно, у него есть почти год послежизни. Из стратегических соображений он решает разделить этот год на короткие отрезки, чтобы оживать, например, в конце каждого финансового года Раскидал, небось, лет на двадцать — месяц туда, месяц сюда. Напоследок, зная, что будет сдавать, оставил недели, дни. А перед самой смертью Луис очнется часа на два: сигнал слабеет, в замороженных клетках мозга едва теплится искорка электрической активности, и все глуше, неразборчивей слова, прорывающиеся из динамика. И наконец — тишина Небытие. Но это может случиться через четверть века, в две тысячи сотом году».

Часто затягиваясь, Джонни вспоминал тот день, когда пришел в управление кадров «Экимидиен Энтерпрайзиз» и заплетающимся от волнения языком сообщил молоденькой особе в приемной, что готов предложить компании свои услуги. У него, дескать, есть несколько идей, которые могут принести немалую выгоду. Например, он придумал способ раз и навсегда покончить с забастовками. Всем известно, что в космопорту мутят воду профсоюзы, они буквально руки выкручивают администрации — а Джонни готов дать Сарапису совет, как вообще отделаться от профсоюзов. План, конечно, был грязный, и Джонни это понимал. Но ведь он не солгал тогда его идеи действительно стоили немало. Девушка посоветовала обратиться к мистеру Першингу, а тот сообщил о Джонни Луису Сарапису.

— Вы предлагаете запускать корабли из океана? — спросил Сарапис, выслушав его.

— Профсоюзы — организации национальные, — заметил Джонни. — На полярные моря не распространяется юрисдикция ни одного из государств. А бизнес — интернационален.

— Но мне там понадобятся люди. Столько же, сколько и здесь, если не больше. Где их взять?

— В Бирме, Индии или на Малайском архипелаге. Наберите молодых необученных рабочих, заключите с ними прямые контракты. Поставьте заработок в зависимость от заслуг, — посоветовал Джонни.

Иными словами, Джонни предлагал систему батрачества. Он и сам это понимал. Но Сарапису его предложение пришлось по вкусу, еще бы — маленькая империя за Полярным кругом, подданные совершенно бесправны. Идеал.

Так и поступил Луис Сарапис, а Джонни Бэфут стал шефом отдела общественных связей — лучшая должность для человека с блестящими способностями нетехнического свойства. То есть, для недоучки. Профана. Неудачника. Одиночки без диплома.