Волк

Меня даже не смутило, что на переднем сиденье машины сидят двое мужчин, а я одна и беззащитна. Эта опасность даже не ощущалась.

Поэтому, когда машина полностью остановилась, дверь распахнулась и я поняла свою ошибку, было уже слишком поздно. Меня швырнули на заднее сиденье рядом с человеком, который ехал на пассажирском сиденье, используя все, что было в моем очень маленьком, очень мягком и нетренированном теле, чтобы бороться, чтобы попытаться освободиться — ногти, кулаки, зубы, ноги. Я перепробовал все, пока кулак не ударил меня по голове, и все потемнело.

Я проснулась через некоторое время, плечи кричали от боли и было холоднее, чем когда-либо в моей жизни. Мои глаза медленно открылись, сознание возвращалось ко мне по частям. Сначала я поняла, что у меня болят плечи, потому что я висела привязанная за запястья. Во-вторых, я поняла, что замерзла, потому что моя одежда исчезла. Вся. Я была голой. Также поняла, что я была в подвале, все стены из шлакоблоков, цементный пол и никаких окон. В-третьих, у меня было ослепляющее, парализующее понимание того, что со мной произойдет.

Я была голой в подвале, висела привязанная за запястья после того, как двое мужчин похитили меня с улицы. Я могла быть бесстрашной и немного туповатой из-за своей собственной беспечности, но я не была глупой. Они не держали меня в подвале прикованной и голой, чтобы научить играть в карты и говорить о том, насколько лучше все было до того, как технологии начала разрывать нас на части.

Нет.

Меня собирались пытать.

Я собиралась быть, я с трудом сглотнула, даже подумав об этом слове, изнасилованной.

И я ничего, ни черта не могла с этим поделать.

В то время я понятия не имела, кто такой Лекс Кит. Он все еще был молод, все еще платил свои долги, прокладывая себе путь в криминальное днище. Я о нем не слышала. Поэтому понятия не имела, что он не просто насильник. Он был садистом. Он получал удовольствие от боли и был очень, очень хорош в поиске новых и изобретательных способов ее создания. Несколько дней меня резали на куски, маленькие поверхностные порезы вдоль и поперек моих рук, порезы, предназначенные для того, чтобы жалить и пугать меня, но не причинять никаких необратимых повреждений — просто маленькие белые шрамы, которые я покрою татуировками.