Волк

И, видите ли, у меня есть куча талантов. Кулинария никогда не входила в их число. То есть я не могла этого сделать. Вообще. Но если он не мог точно вспомнить, как умываться, я сомневаюсь, что он был в здравом уме, чтобы покормить себя. Поэтому я вытащила яйца и хлеб, решив, что довольно трудно испортить яичницу и тосты.

Покончив с едой, я глубоко вздохнула и пошла в ванную, чтобы найти воду выключенной, а Волка чистым и сухим. Хотя он был все еще голый. Потому что мои гормоны действительно нуждались в этом ударе.

— Одежда, — сказала я, снимая ее со стойки и прижимая к его груди. — Потом еда. Поторопись, она остынет. — Не то чтобы я думала, что, будучи горячей она станет вкуснее. Тосты сгорели на хрен, а яйца были самой странной долбаной консистенции, почти резиновой. Я не знаю. Может быть, так и должно было быть. Что угодно. Ему нужно было поесть.

Я села за обеденный стол, держа в руках чашку кофе.

Мой желудок болезненно сжался при мысли о том, чтобы попытаться запихнуть в него еду, поэтому я просто смотрела на его полную тарелку, пока не услышала, как открылась дверь, и Волк вышел и сел. Он долго смотрел на еду, сдвинув брови, потом наколол вилкой яйцо и поднес ко рту.

Он жевал целых две секунды, прежде чем с трудом проглотить.

И тут случилось самое странное.

Его вилка со звоном упала на тарелку, он откинул голову назад и рассмеялся.

Рассмеялся.

Ни смешок, ни тот рокот, который я слышала от него раньше.

Это был настоящий, неподдельный утробный смех.

Глубокий, мужской звук эхом отразился от стен и задрожал под моей кожей.

Затем он опустил голову, его медовые глаза смотрели на меня.

— Женщина… — сказал он, ухмыляясь.

Глава 14

Джейни

Глупо было говорить, что я скучала по его голосу, но я скучала. Я даже не осознавала этого, пока не услышала снова.

Я почувствовала, как мои губы приподнялись. — Я думала, мы говорили о том, что «женщина» — это не предложение.

— Ты говорила, — согласился он, подергивая губами.

— А ты, по-видимому, не слушал. Женщина что?

— Худшие гребаные яйца на свете, — снова усмехнулся он, качая головой.

Мне следовало бы обидеться, но они выглядели как резиновые и пахли ужасно. И все же я должна была что-то сказать. — Я думаю, ты должен сказать: «спасибо, что сняла с меня наручники, вымыла меня и приготовила мне еду, когда я был таким Халком». — Если бы я не наблюдала за ним так пристально, если бы он не был всегда таким молчаливым и не часто говорил, я бы пропустила это. Как бы то ни было, я это видела. Чувство вины. — Волк, все в порядке. Я действительно не знала… — Но потом к чувству вины примешалось что-то еще, что-то немного мальчишеское, немного озорное. — Ах ты, сукин сын! — сказала я, наполовину сердясь, наполовину забавляясь. — Когда ты вернулся?

— Когда ты вошла.

Когда я вошла… в душ. Ох уж это дерьмо! Там я беспокоилась о нем и его, казалось бы, неуравновешенном психическом и эмоциональном состоянии, и этот ублюдок снова был в здравом уме. Пока я была с ним в душе. Когда он был голым и твердым! — Я намыливала тебя!

— Да, ты это делала, — сказал он, его лицо потеряло всю вину и выглядело почти дьявольским.

— Это было так по-детски, — я опустила на него глаза, скрестив руки на груди.

— Ага, — согласился он, пододвигая свою тарелку почти полностью через стол ко мне, как будто он даже не хотел, чтобы она была рядом с ним. Он взял у меня из рук чашку с кофе и сам сделал глоток.

Мне хотелось разозлиться на него. Я действительно хотела. Он перешел черту. Это не было особенно плохой чертой, чтобы пересечь ее, но это было не круто, и я хотела, чтобы он знал это. Но, как бы то ни было, я была счастлива, что он снова стал самим собой. Я испытала слишком большое облегчение, чтобы сдержать свое негодование.

— Ты в порядке? — Спросила я, когда молчание затянулось.

— Да.

Так. Мне нужно было нечто большее.

— Ты уверен? Потому что ты был довольно… э-э… не в себе не так давно.

— Все закончилось.

Все закончилось? Все закончилось?

Ладно, мои руки тоже были не совсем чистыми. На них и раньше была кровь. Я кое-что делала и сумела это преодолеть. Кое-что нужно было сделать. Но все же он был полон ярости монстра до такой степени, что не было ни дюйма его тела, который не был бы покрыт кровью. Черт, его рука выглядела так, будто она проникла в чью-то грудную клетку и вытащила сердце. Вот сколько крови было на его одежде и под ногтями. Он не мог просто… забыть об этом.

— Волк…

— Устал, — сказал он, вставая так быстро, что стул заскрежетал по полу и опрокинулся. Он подошел к кровати и лег, не расправляя ее.

Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы не биться головой о кирпичную стену. Я имею в виду… разговор с Волком. Я поправила стул и обошла кровать с противоположной стороны. Он лежал лицом к двери в ванную, подальше от меня. Я встала на колени позади него.

— Тебе нужно поговорить об этом.

— Нет.

—Ладно, тогда ладно… Я хочу услышать об этом.

— Нет, ты не хочешь.