Волк

– Попалась, – голос вышел полным предвкушения. До затуманенного победой сознания не сразу дошло, что тело подо мной напряжено до состояния гудящей струны. И когда Лей, выгнувшись в моих руках, открыла рот, чтобы закричать, накрыл его ладонью и наклонился к самому уху. – Тише, детка.

Ярко-синие глаза метали молнии. Твердые соски упирались в мою грудь, ладони – в плечи, а острые коготки оставляли на моей коже красные полосы. Но грубая похоть уже успела ударить в голову, притупляя все остальные чувства, и забирая всё человеческое.

Свободная рука сжала округлое бедро и поползла вверх. Прямо под юбку короткого летнего платья. Жесткие губы заменили ладонь, сминая нежный рот грубым поцелуем. Язык вторгся в сладкую глубину требуя ответа и полного подчинения.

И все казалось правильным. Необходимым. Неизбежным… Если бы не взорвавшийся на языке соленый вкус текущих по ее щекам слез.

Резко отпрянув, я тряхнул головой, пытаясь избавиться от завладевшего мной наваждения. Гребаный мозг отказывался работать, легким не хватало воздуха, а сердце молотило по грудной клетке, угрожая выскочить наружу.

Крепко зажмурившись, фея отползла на пару шагов и отвернула от меня свое лицо. Ее дрожащие ладони принялись натягивать подол на голые коленки, а босые ноги закопались в траве.

Как же мерзко от самого себя.

Больной, трахнутый на голову мудак!

– Прости, – прохрипел я, не в силах поверить в то, что едва не натворил. Ни разу в жизни я не терял голову. Никогда еще инстинкты не затмевали мне разум настолько, чтобы отдаться им без остатка. Превратиться в животное. Испугать ту, что… – Прости, я такой ублюдок. Не знаю, что на меня нашло. Тебе больно?

Лей отрицательно качнула головой.

– Нет, – еле слышно прошептала она. – Просто… я так не могу. Без чувств, без любви. Я дура, думала, что да… что с тобой это не важно. Но… нет.

Я ничего не понимал в ее сбившейся речи. Мне хотелось подползти ближе, усадить девчонку к себе на колени, прижать к груди, но сдерживал страх. Вдруг все вернется. Вдруг я снова наброшусь на нее, как голодный зверь, и уже не смогу остановиться.

К хренам. Лучше держаться подальше.

Поднявшись на ноги, я протянул ей руку. Фея замешкалась, и я уже было решил, что откажется от помощи, но этого не произошло. Ее мелкая ладонь скользнула в мою, и краткое прикосновение отозвалось в теле ударом тока.

– Не бойся. Я тебя не трону.

– Я не боюсь, – нахмурилась Лей, поправляя задравшееся платье, и отряхивая его от земли. – Нам лучше вернуться.

Тишина, что сопровождала нас на всем пути к дому давила на виски. Волк не находил себе места, требуя свободы, а в голове крутилась только одно – какой же я идиот.

Если сейчас же не остановиться, не привлечь ее к себе и не постараться поговорить, она больше не придет, и в наших отношениях можно будет поставить жирную точку.

Наши отношения.

Почему при этой мысли я не чувствую паники? Где гребаный Коул Ларс и где «отношения»? Или все дело в определенной фее? Твою мать, почему все так сложно?

Резко затормозив, я шумно выдохнул и поднял на нее мрачный взгляд.

– Лей…

Из дома, что находился в двух шагах от того места, где мы стояли, послышался то ли вскрик, то ли стон.

***

Видеть, как твой лучший друг засовывает свой гребаный язык в рот твоей младшей сестренке, и при этом стягивает с нее шорты – то еще зрелище. Глаза тут же застилает красная пелена, ладони сжимаются в кулаки, из горла вырывается рык и появляется единственное желание – убить ублюдка.

Прямо сейчас. В эту самую секунду.

Рывок и я впечатался лбом в каменную грудь напарника, который, не удержавшись на ногах, полетел к стене. Где-то за спиной завизжала Шивон. Взволнованный голос Лейлы звал меня по имени.

А может и не меня. Я уже ничего не соображал.

Подлетев к Сверру, начал усиленно махать руками, не понимая, какого хрена сам еще стою на ногах. Только через некоторое время доходит, что напарник не сопротивляется. Кривит свою разбитую в кровь рожу, и играет роль боксерской груши.

Жалеет мудак. Удар у него намного тяжелее моего, о чем в курсе все наши «клиенты» в Вулф-Роке и за его пределами. Да и уворачиваться его неплохо учили, а тут будто сам подставляется.

Понимает, сволочь, куда полез.

Меня его благородство не проняло. Продолжил выпускать пар, и даже низкий рык «хватит», не заставил отступить. Я надеялся, что боль протрезвит этого сукина сына, и он вступит в полноценный бой, но тут на спину прилетел легкий груз, а шею сжали тонкие руки.

– Коул, ты что ненормальный? Прекрати!

На голову полилась струя холодной воды, что немного остудила пыл, и вернула способность ясно мыслить. Лей шептала что-то успокаивающее на ухо, а сестра, выкинув пустую пластмассовую лейку, бросилась… к ублюдку.

Какого, мать его, хрена?

– Шивон, сейчас же отойди от него, – рыкнул я, начиная снова заводиться.

– Или что? – прошипела она, подняв на меня убийственный взгляд покрасневших от слез глаз. – Набросишься на меня? Превратишь в отбивную? Он же даже не сопротивлялся, ты – идиот. А если ты ему что-то сломал?

– То, что я хотел бы ему сломать, все еще болтается у него между ног. Можешь не благодарить.