Волк

Трудно сказать, сколько времени господин Симомура разглядывал волков, но, когда он от них оторвался, сумерки сгустились. Вытерев лицо рукавичкой, она последовала за ним. Когда они проходили мимо пустых обезьяньих вольеров, он повернулся, и начал что-то объяснять. Положив руку на свой альбом с эскизами, он улыбнулся, покачал головой. Жестом поднесенной ко лбу руки он объяснил, что запечатлел в своей памяти волка, да, он сделал это. Мол, будьте абсолютно спокойны.

Они продолжали подниматься в гору. Она следовала за ним в состоянии усталости, измождения и странного спокойствия, которое наступает после того, как ты плакал. Она просто шла, утопая в снегу и чувствуя, что теперь от нее ждать больше нечего.

Наблюдательная вышка была заколочена, но в самом низу нашлась круглая открытая веранда, вся испещренная именами, написанными карандашом и чернилами. Господин Симомура стряхнул снег со скамьи и сел. Он положил удивительной формы ветви рядом и погрузился в неподвижность. Сумерки уже давно наступили. Остров под ними казался темным, но в полукружии горизонта все гуще и гуще зажигались огни. Она различила связный вой сирены «Скорой помощи», который мало-помалу становился все слабее и наконец исчез. Она думала, может, львы не рычат зимой. Они сидят где-нибудь в этих домах без окон, в которых держится нужная им температура. Может, все животные, обитающие в клетках, замолкают зимой. Ее мысли стали какими-то смутными, неопределенными, на какой-то миг они задержались на гигантском японском крабе, что живет так глубоко на дне морском, чтобы волны не повредили его десять ног. И она тут же погрузилась в сон.

Она проснулась, когда господин Симомура коснулся ее руки, пора было в путь. Она все так же мерзла. Спустившись вниз с горы, они прошли мимо павильона. Она не смотрела на клетки и не пыталась что-то сказать по-английски. Во всяком случае, несмотря ни на что, он видел волка. Когда-нибудь, бог его знает, в каком-нибудь удивительном месте господин Симомура сядет и несколькими твердыми линиями обозначит волка, грубо и выразительно, нарисует самого живого волка, которого когда-либо рисовали.

Маленькая моторная лодка приняла их, лодочник не произнес ни слова.

«Единственное, что мне хотелось бы знать, какого волка он нарисует, — подумала она. — Того, что видел, или того, что он себе представляет».