Волк ангела (СИ)

И всё же она протянула руку и скользнула в грубое тепло его ладони, желая почувствовать себя «человеком», хотя бы на несколько мгновений, прежде чем превратиться в чудовище. Его пальцы сомкнулись вокруг её — небольшой акт обладания. Она подумала, не хочет ли Ноэль заявить на неё права прямо сейчас, когда она не может принять их, но он отпустил её руку в момент, когда они были на полпути, где могли столкнуться с другими, наблюдая, как она снова становится Нимрой — правительницей.

— А Фен знает? — спросила она, не желая причинять такой боли своему другу.

— Я ему не говорил.

Нимра кивнула.

— Хорошо.

Больше они не проронили ни слова, пока не вошли в библиотеку, где Кристиан отрывисто кивнул Ноэлю, прежде чем уйти. Закрыв двери, Ноэль встал к ним спиной, а Нимра подошла к печальной Амарии, стоящей перед камином с сосновыми шишками и сухими цветами. Дело рук Вайолет.

Амария вызывающе заговорила прежде, чем Нимра успела вымолвить хоть слово:

— Мой отец не имеет к этому никакого отношения.

— Твоя преданность Фену делает тебе честь, — сказала Нимра, убедившись, что ничего не выдаёт голосом, — но этого поступка я не могу простить даже ему.

Она не собиралась быть жестокой, но не могла найти милосердия. Потому что вампир, как Амария, увидит в этом милосердии слабость, которая подтолкнёт к ещё более порочным поступкам.

— Ты отняла у меня жизнь, Амария.

Крохотную, но всё же жизнь.

Амария стиснула кулаки по бокам.

— Значит, ты объяснишь мою смерть ему? — Она горько рассмеялась. — Уверена, что он простит, как простил то, что ты стала причиной его смерти.

Грудь Нимры стиснуло от боли, но она постаралась скрыть эмоции, так как за плечами многовековой опыт скрывать истинное «я» при необходимости.

— Ты не умрёшь, — сказала она ледяным тоном, исходящим из тёмного угла сильного сердца. — Или не должна, если только не сделала чего-то ещё хуже.

В глазах Амарии впервые промелькнул настоящий страх, а пот выступил на лбу.

— Что ты собираешься со мной сделать? — В этом вопросе было внезапное осознание того, что есть причина, по которой Нимру боятся даже самые жестокие.

Преодолев расстояние между ними, Нимра прикоснулась пальцами к руке вампирши с нежностью, которая скрывала оружие такой жестокости, что даже от самого слабого проблеска враги дрожали.

— Это. — Хотя Ноэль ничего не видел и не чувствовал, Амария начала дрожать, а затем забилась в конвульсиях, упала на пол в дикой какофонии конечностей и стука зубов. Когда она, наконец, успокоилась, глаза так и не открыла, продолжала всхлипывать и дрожала, словно от сильнейшего холода. — Каждый раз, когда я делаю это, — сказала Нимра, пристально глядя на упавшую женщину, — во мне что-то умирает.

Схватив дрожащую Амарию, Ноэль положил её на диван и накрыл кашемировым пледом.

— Кажется, она прикусила губу и у неё кровь. — Ноэль вытер её салфеткой из ближайшей коробки, — но в остальном выглядит нормально.

Он ощутил проблеск понимания причины, стоящей за репутацией Нимры, но оно улетучилось прежде, чем смог крепко его ухватить.

Нимра ничего не ответила, подошла и встала перед большими окнами, выходящими в сад. Усыпанные драгоценными камнями крылья тащились по деревянному, полированному полу. Не в силах… не желая оставлять Нимру одну в таком отстранённом состоянии, Ноэль подошёл к ней. Но когда положил руку ей на шею, призывая опереться на него, она воспротивилась.

— Вот почему Назарах боится меня, — пробормотала она, но больше ничего не сказала.

Он мог бы надавить, но решил стоять рядом, зная, что она не сломается, не смягчится, пока не захочет сама.

«Нимра и себя наказала», — подумал он, хотя именно Амария причинила ей непоправимый вред.

Глава 7

Амария очнулась только через два дня. Из уважения к Фену Нимра решила, что никогда об этом ему не расскажет, а Вайолет и Кристиан поклялись хранить тайну. Ноэль не боялся, что кто-то из них проговорится. Вайолет была невероятно предана, а Кристиан, несмотря на ревность, честен до мозга костей. Фену же сказали, что Амарию послали из штата с поручением Нимры и, вероятно, она устанет, когда вернётся.

Ноэль находился с вампиром, когда она, наконец, проснулась, с пустыми глазами и натянутой на кости кожей, ставшей тусклой и безжизненной.

— Любое другое существо, которое осмелилось бы на такой поступок — начал он, — сейчас находилось бы на улице, но поскольку твой отец не знает о твоём поступке, тебе позволено остаться здесь. Но, — добавил он, — только перешагни за черту, и я лично обеспечу тебе настоящую смерть. — Грубое заявление, но его преданность отдана Нимре, и более того, Ноэль понимал хищника, который жил под кожей каждого вампира, видел искажённый мрак в Амарии, которая наслаждалась причинением боли беспомощным.

Что бы ни услышала Амария в его голосе — или, возможно, это эхо наказания — на её лице отразился страх.

— Я здесь лишь из-за отца, — прошептала она хриплым голосом. — Я уйду из дома этого монстра в ту же секунду, как он покинет меня.

***