Волк ангела

Ноэль отступил, как только Фен появился в поле зрения, давая Нимре уединение, в котором она нуждалась. Убитая горем, она села рядом со своим другом, накрывая крыльями траву.

— Я кое-что тебе не говорила, Фен, — сказала она, глядя на стрекозу, летающую над лилиями. — Королева умерла не потому, что у неё отказало сердце, а потому, что выпила яд, предназначенный мне.

Даже ветер не тревожил их, и пруд был гладким стеклом под широкими зелёными листьями лилий. Фен долго не отвечал.

— Ты была так печальна, — сказал он, наконец. — Очень, очень печальна в глубине души, там, где почти никто этого не видит. Но я знал. Даже когда ты улыбалась и руководила, ты скорбела. Столько лет ты горевала. — Слёзы жгли глаза, когда он накрыл её руку своей морщинистой. — Я беспокоился, кто будет присматривать за тобой, когда меня не станет, — он шептал старческим голосом, а его пальцы дрожали так, что у Нимры сжалось сердце. — Я думал, что печаль может утопить тебя, сделав лёгкой добычей для падальщиков. — По её лицу скатилась одинокая слеза. — Я только хотел обеспечить тебе покой. — Он попытался сжать её руку, но силы не хватило, он уже не тот, кто вошёл в её двор, уже не человек с бесконечным запасом энергии. — У меня сердце разбилось, когда я увидел, как ты бродишь по садам, пока все спят, и как много боли заключено в тебе. С моей стороны самонадеянно такое заявлять, и это смешно, но… ты такая же дочь для меня, как и Марья.

Она повернулась, и сжала его руку.

— Ты считаешь меня такой хрупкой, Фен?

Он вздохнул.

— Боюсь, моя вторая дочь преподала мне неверные уроки. Она не сильна. Мы оба это знаем. После того, как меня не станет, некому будет её защитить.

— Нет. И я не могу вынести твоей печали. — Покачав головой, он повернулся к ней. — Я понял, что совершил ужасную ошибку уже на следующий день, когда ты снова предстала перед миром с силой и мужеством, но к тому времени Королева была мертва. — Сожаление давило тяжёлым грузом на каждое слово. — Мне очень жаль, миледи. Я приму любое наказание, которое ты сочтёшь нужным.

Нимра, чьё горло сдавило волнение, сжала его руку.

— Как я могу наказать тебя за то, что ты любишь меня, Фен? — Мысль о том, чтобы причинить ему боль, была для неё проклятием. Он не убийца, просто стар и боялся оставлять своих дочерей. — Я не дам Амарии утонуть, — пообещала она. — Пока я дышу, буду присматривать за ней.

— Ты всегда была слишком великодушной для женщины, которая обладает такой силой. — Прицыкнув языком, он пошевелил старческим пальцем. — Хорошо, что твой вампир вырезан из твёрдого дерева.

Теперь Нимра покачала головой.　

— Такие смертные мысли, — сказала она, хотя душа болела от осознания потери, которая с каждым ударом сердца всё близилась. — Мне не нужен мужчина.

— Нет, но, вероятно, нужен. — Такая знакомая улыбка, что Нимра взбесилась от мысли, что больше её не увидит — Ты не могла не заметить, что ангелы, у которых веками остаётся… человечность, те, у кого есть пара или любовник, которые их поддерживают.

Проницательное заявление.

— Фен, не умирай, — прошептала она, не в силах сдержать печаль. — Тебе суждено было жить вечно. — Она сделала анализ его крови через три года после того, как он впервые появился при дворе, уже зная, что этот человек не предаст её. Но результаты оказались отрицательными — тело Фена отвергло бы процесс превращения смертного в вампира, отвергло бы его с такой силой, что он либо умер бы, либо сошёл с ума.

Фен рассмеялся, его кожа стала цвета бумаги.

— Я с нетерпением жду смерти, — сказал он со смешком, от которого его глаза заблестели. — В конце концов, я узнаю то, чего ты не знаешь и, возможно, никогда не узнаешь.

Она улыбнулась. И пока солнце скользило по ленивой синеве неба, а в воздухе витал сладкий аромат жасмина, Нимра сидела рядом с человеком, который мог быть её убийцей, и оплакивала тот день, когда он больше не будет сидеть с ней у пруда с лилиями под жужжание стрекоз.

Этот день наступил гораздо раньше, чем она ожидала. Фен просто не проснулся на следующее утро, уходя с мирной улыбкой на лице. Нимра приказала похоронить его с величайшими почестями в могиле рядом с могилой его любимой жены. Даже Амария положила конец вражде на этот день, ведя себя с величайшей грацией, хотя лицо было искажено горем.

— Прощай, — сказала она Нимре после того, как Кристиан чистым и прекрасным голосом сердечно попрощался со смертным, который был другом ангелов.

Нимра посмотрела в глаза вампирше, так похожей, и нет, на своего отца.

— Если тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, знай, тебе нужно лишь позвонить.

Амария натянуто улыбнулась.

— Нет нужды притворяться. Он был единственным связующим звеном между нами. Теперь его нет. — С этими словами она повернулась и ушла прочь. Нимра поняла, что видит дочь Фена в последний раз. Но это не имело значения. Она расставила всё по местам — Амария никогда не будет без друзей или беспомощной. Это Нимра сделает для Фена… для друга, который никогда больше не будет советовать ей с мудростью, которой не должен обладать ни один смертный.