Волк и семеро козлов

– Да я и сам бы слинял отсюда, если бы знал как, – с заметным разочарованием сказал Васек. – Да и петухи меня не напрягают. У нас насильно не опускают, начальство не велит. Так что насчет этого я спокоен; а то, что козлиные порядки, так это да, беда…

Ролан очень хотел знать, уж не Корчаков ли спонсирует ремонт в тюрьме, не он ли живет в содомском грехе, но нельзя спрашивать об этом Васька. Никто не должен догадываться, для чего Ролан стремился попасть в эту тюрьму.

Но Васька самого можно было провоцировать шкурными, а потому совсем не подозрительными вопросами, наталкивая на тему об элитных обитателях тюрьмы.

– Не то слово, – кивнул Ролан. – По мобильнику разговаривать нельзя…

– Почему нельзя? Можно, если есть мобильник.

– А у кого есть?

– Ни у кого. За мобильник у нас карцер полагается. И еще у нас все друг на друга стучат. Ну, не все, конечно, я, например, не из таких… Да и ты, я так понял, тоже… Но все равно, все всё видят, всё замечают.

– А у Олега мобильник есть?

– Нет, ему тоже нельзя. Никому нельзя.

– Даже випам?

– Ну, випам, я думаю, можно. У него даже Интернет есть, выделенная линия…

– У него?

– Так я про одного только знаю – ну, который с девочкой живет. С девочкой, у которой только одна косичка, – похабно ухмыльнулся Васек.

– Надеюсь, тебя к нему не водили? – поморщился Ролан.

– Даже не думай! – опасливо протянул парень.

– А откуда тогда такая информация?

– Так это, я в больничке недавно лежал, с мужиком одним разговаривал. У того випа стояк забился, так он прочищал…

Ролан вопросительно повел бровью.

– Ну, канализационный стояк! – поспешил объяснить Васек. – Лешка у нас за сантехника, по этой части спец… Он тогда даже наварился. Вип ему штуку на чай отстегнул.

– На водку. Сантехникам обычно на водку отстегивают.

– Не, у нас водку нельзя, – с сожалением вздохнул Васек. – За водку карцер. И УДО могут зарубить…

– Засада.

– Ну дык… А випу все можно – и виски, и девочку…

– Виски?

– Лешка говорил, что там у него целый бар. Камера примерно такая же по размерам, как у нас, а обстановка, что после евроремонта. Даже джакузи есть…

– Зло вокруг нас, – усмехнулся Ролан. – А это зло побеждает бабло.

– Кто бы сомневался… Только это, я тебе ничего не говорил. – Васек приложил к губам указательный палец.

– Заметано, – по-дружески подмигнул ему Ролан.

Хочешь не хочешь, а придется ему теперь делать вид, что Васек ему друг. Правильно говорят мудрецы – врага нужно держать поблизости от себя. И пудрить ему мозги. Дезинформацией.

Глава одиннадцатая

Возможно, Васек привирал, рассказывая о таинственной вип-персоне, но насчет каторжного труда он нисколько не преувеличивал. Смеситель рычал, хрипел и булькал, перемалывая вяжущую, смешанную с водой массу, но, как ни странно, этот звук казался Ролану песней – вроде тех, что фронтовая бригада исполняет перед измученными в боях солдатами. Хоть и небольшой, но отдых. Сейчас раствор замесится, транспортер переправит его в бункер вибропресса, и ему снова придется браться за лопату. Песок, щебень, цемент, вода… Песок, щебень, цемент, вода… И так с утра до самого вечера, причем в авральном режиме, потому что нужно спешить, иначе не выполнишь план. И если бы только лопатой орудовать, так еще и бордюрные камни нужно в штабеля укладывать, а потом еще и в машины загружать. И все с окриками «Быстрей! Быстрей!»…

Позавчера Ролан еще помнил, как добрался до постели, а вчера все было как в тумане: так вымотался, что в камеру возвращался на автопилоте.

Но все это с непривычки. Сегодня мышцы болят уже не так сильно, как вчера, и уже брезжит в глубине сознания надежда, что этот рабочий день когда-нибудь закончится. Завтра четверг, пятницу отстоять и субботу продержаться, а там и воскресенье наступит, можно будет отдохнуть от тяготы прошедших дней. А следующая рабочая неделя будет полегче первой, потому что выработается и начнет закрепляться привычка. Справляется же с работой краснолицый Ван-Вовыч, а у него и давление высокое, и сердце неважное, и пыхтит он от натуги как паровоз.

А пока что раствор заканчивается, и пора браться за лопату…

Правда, сегодня он, помимо всего прочего, дневальный по камере. Увы, должность эта не освобожденная. Утром пришлось посуду мыть после завтрака, затем – пол и сортир, и все в быстром темпе, потому что на работу опаздывать нельзя. Обед доставят прямо в цех, там своя посуда, баландер ее потом заберет. Но ужин будет в камере; снова посуда, пол, сортир. Олег придираться будет – то не так, это не эдак… Действительно, каторжная жизнь.

– Тихонов!

Из пыльного сумрака вдруг всплыло сытое лицо конвоира. Насмешливые глазки, самодовольная улыбка, синий камуфляж с иголочки, чистый, точно по фигуре.

– Чего?

– Пошли, начальство вызывает!

– Какое начальство? – возмутился Олег.

Здесь, в цеху, он исполнял роль смотрящего в полном смысле этого слова. Не работает, только смотрит и подгоняет. И бригадиром его тоже назвать можно, потому что бригада у него в подчинении.

– У нас план горит! – попытался сопротивляться Олег.

– Бери лопату и туши!