Волк. Игра в смерть

И так во всем. Можно привести еще много примеров разницы между внешностью Милки и моим внешним видом. Одно могу сказать — сестрица у меня красавица, и думаю так не только я. Вокруг Милки постоянно крутится чертова куча парней, причем самых разнообразных, некоторые совершенно не вписываются ни в какие рамки приличия. Сестра распутна и достаточно беспорядочна в своих связях. И в противоположный пример ей я, закоренелая однолюбка. За всю свою жизнь влюблялась я трижды, и всегда неудачно. Первый мой парень оказался полным козлом без стыда и совести, второй… ну, он недалеко ушел от первого. Впрочем, насчет третьего, последнего, ничего пока сказать не могу: моя нынешняя беспамятная любовь сидит сейчас рядом со мной и хмурит брови, сосредоточенно пялясь через лобовое стекло на дорогу. Александр Волковский… Но о нем, а также о причинах, по которым мы мчимся навстречу неизвестности, я скажу позже.

Итак, моя недалекая сестрица… Неделю назад Милка вновь влюбилась, да так, что вот уже несколько дней «ни стоять, ни дышать» не может. Я, помнится, впервые услышав об этом, лишь скептически усмехнулась, уверенная, что новое увлечение не продержится в голове сестрицы более трех дней. Но каково было мое удивление, когда сутки назад Милка вдруг заявила, горя глазами и пылая всем сердцем, что едет с возлюбленным куда-то на дачу, принадлежавшую ему. При всем этом Милка была так счастлива, что я даже перестала ухмыляться и насторожилась. Чем черт не шутит, а вдруг и правда любовь?

Тут следует упомянуть вот о чем: все детство мы с Милкой провели вместе. Наши родители рано покинули этот свет, попав однажды в автомобильную аварию. Я к тому времени справила восемнадцатилетие, оттого выступила Милкиным опекуном и взяла на себя заботу о семье. Впрочем, сестрице до ее совершеннолетия оставалось три года. Но, так или иначе, после смерти родителей я очень боялась потерять еще и Милку, оттого носилась с ней, как курица с яйцом. Я помню все ее проблемы, с которыми она приходила ко мне, и которые я всегда разрешала. Я помню, как носилась в школу, на родительские собрания, и как пялились на меня родители остальных учеников. Много пришлось мне вынести, не могу спорить… С тех пор прошло много лет, много воды утекло за это время, но кое-что осталось неизменным: моя забота о Милке и мое трепетное отношение к ней.

Иногда я ловлю себя на мысли, что все больше становлюсь навязчивой, деспотичной, но ничего не могу с собой поделать. Поэтому, когда Милка заявила о своем намерении поехать на дачу со своим новым другом, я настояла на том, чтобы она дала мне точный адрес этого места. Я знала: Милкиным вкусам доверять нельзя, и парень может оказаться кем угодно, причем приличным человеком в последнюю очередь, оттого проявляла любопытство. Милка неохотно перезвонила своему парню, узнала адрес дачи, при этом недовольно косясь в ту сторону, где я стояла с совершенно окаменевшим лицом, после чего тепло простилась с ним и сообщила мне о полученных сведениях. Эти самые сведения я добросовестно записала на вырванном из блокнота листке под взглядом хмурящейся Милки. Впрочем, сестрица знает: если я что-то вобью себе в голову, хмурыми взглядами она не отделается.

Итак, Милка уехала вместе со своим новым парнем. С тех пор прошли сутки, а, если быть совсем точной, двадцать пять часов, то есть, немного больше, чем двадцать четыре. Я несколько раз пыталась связаться с сестрицей, но не преуспела в этом — Милкин телефон был отключен. Я выждала еще час, бормоча вслух проклятья и красочно описывая, что сделаю с Милкой, когда увижу ее. Еще немного времени спустя я молчала, и только косилась на телефон. В итоге, выждав еще чуть-чуть, я позвонила Сашке с просьбой составить мне компанию до дачи, где развлекается моя легкомысленная Милка, напрочь забыв о телефоне.

Сашка, Сашенька, Александр Волковский, все это в одном лице и широких плечах, вскоре появился возле моего дома, сидя за рулем своего шикарного внедорожника черного цвета. Его машина не первый раз вызвала трепет у соседских кумушек, но глазки они, как по команде, закатили так, точно в жизни ничего чуднее не видели. Впрочем, Сашенька сам, и без машины, настоящее чудо. Среднего роста и телосложения, мускулистый, широкоплечий, как я уже говорила, возлюбленный частенько вводил в ступор моих соседей. Хотя, я уверена, похожее впечатление он производит на многих людей. Сашка очень хорош собой, а особую привлекательность, на мой взгляд, ему придает большой шрам через всю левую щеку, о возникновении которого Сашка молчит, как пленный партизан на допросе. Я подозреваю, что в тот отрезок жизни, когда шрам украсил его щеку, Сашка пережил что-то страшное, что-то, о чем он до сих пор не может говорить никому, даже мне. Конечно, мне очень интересно узнать его тайну, но я предпочитаю не лезть в его душу и жду, когда он сможет рассказать мне обо всем сам. Я не хочу бередить его душевные раны… Хотя иногда мне кажется, что Сашка не из тех сентиментальных романтиков, которые будут открывать душу, и никогда мне не узнать историю появления шрама.