Волк. Юность.

Стальная стена щитов раскалывается в обе стороны, выплёскивая из себя языки закованных в мощную, но лёгкую, и одновременно неуязвимую для тушурских мечей броню, воинов, и сверкают на солнце клинки. Словно сахар под кипятком тает разношёрстная толпа противников перед закованными в чёрные латы воинами. Вопли, крики, а потом — смертный вой ещё живых, но знающих, что сейчас умрут, людей. Потому что чёрные не знают усталости и пощады. Приободряются фиорийцы, спадает напряжение и ненависть у стоящих позади рёсцев, вместо этого появляется недоумение, потом — удивление. А смертники словно очнулись от сковывающей их движения обречённости, и вот уже ещё в одном месте перемолоты тушурцы, а стальная черепаха втягивает в себя обратно высунутый язык и движется дальше. Хряск костей, тупой стук железа о железо, иногда прерываемый пронзительным вскриком ломающегося клинка. Снова тугой, сочный залп стальных арбалетов, в мгновение ока расчищающий прогалины вокруг чёрных воинов Парда… Ещё немного, ещё одно усилие!.. С визгом монокристалл раскраивает очередного противника. Те, кто ещё жив, валятся на колени в ужасе, протягивают скрещённые перед собой руки, слышны испуганные голоса, повторяющие одно непонятное слово на тушурском. Свии — вжик! С протягом, по мясу, по кости… Удар ногой в щит выносит первого из тройки, решившей преградить мне путь, и мгновенный удар слегка изогнутым лезвием, описывающем полукруг, вспарывает горло. Обратное движение — отваливается напрочь чья то рука, брызжет фонтан крови, а кисть ещё сжимает меч, упавший на залитую кровью землю, медленно, но верно, превращающуюся в грязь. Ху! Рывком выдыхаю я воздух из лёгких, вторым коротким клинком отбивая устремлённое мне в грудь копьё. Незаметное движение — наконечник отлетает, и пока вражеский солдат пытается сообразить, что произошло, мгновенный удар в глазницу. Готов. С диким воплем меня пытаются ударить в бок. Увожу корпус чуть в сторону, с разворота всаживаю провалившемуся из-за богатырского замаха тушурцу в висок короткий меч, прошивая голову насквозь, чуть присев, пропускаю ещё один клинок над головой, вгоняя длинный меч под юбку стёганого доспеха. Над ухом проходит с шипением стрела, вырастая на мгновение во лбу очередного противника, и останавливаясь в стоящем позади него другом. Мои страхуют. Но здесь им волноваться нечего. Мой доспех не пробить, а стрелу, пущенную в глазную щель, остановит поликарбонат, закреплённый изнутри шлема, что и происходит в следующее мгновение: наконечник плющится, отлетая в сторону, а древко разлетается на куски. Значит, стрелок был совсем близко. Что же, откуда ему знать о Земле и Русской Империи? В следующее мгновение разваливаю очередного тушурца пополам. Он визжит, потому что видит, как стоят его ноги с половиной туловища. Затем крик обрывается бульканием, воздух в рассечённых лёгких кончился. В следующее мгновение кто-то из врагов наступает на обрубок, получая неуловимый взглядом выпад в живот… Снова звук рога. Я на мгновение замираю, пытаясь сообразить, что к чему, и тут хлёсткий удар сотрясает меня. Скотина! Да как ты посмел!!! Какой то придурок со всего маху вогнал в меня свою пику. Точнее, попытался. Естественно, что не пробил, но долбануло меня неслабо. Правда, и ему тоже не повезло. Не ожидал, что ударит, будто в каменную стену. Трясёт рукой, которую отсушило, его конь храпит, ну, моя очередь… Взлетаю в прыжке ввысь, вышибая его ногой из седла. Есть! Отталкиваюсь от спины его лошади, и сразу врубаюсь в кучку сгрудившихся тушурцев. О! А это уже не второй разряд, а элита! Посмотрим, на что они способны… Да ни на что, кроме как изображать из себя кучку изрубленного мяса. 'Колесо', вот как называется этот приём, когда один клинок непрерывно вращается перед собой, отсекая всё, что торчит, а второй в промежутках молниеносно входит в уязвимые места… Мне нужна передышка. Осмотреться, прикинуть, что происходит, и — увести своих бойцов в безопасное место. Хотя вряд ли ресцы осмелятся сейчас ударить по нам из своих катапульт, но бережёного Высочайший бережёт… Оттягиваюсь к парням, за стену щитов, делаю условленный знак:

— Мостик!

Мгновенно один щит повисает на плечах двух воинов, стоящих ближе всего ко мне, я вспрыгиваю на него, словно на помост, миг, и обратно. Достаточно. Тушурцы разбиты, поредевшая, но не слишком сильно цепь фиорийцев дорубает остатки противника. Имперцы так и стоят на месте. И — конники королевства неспешно разворачиваются обратно, бросая своих. Теперь можно особо не дёргаться. Свою задачу я выполнил.

— Перекличка! Доложить потери!