Волк: Ложные воспоминания

Должно быть, мелкий городишко. Никаких пробок, однако машины несутся так, что размазываются в воздухе. Мы приехали туда через два часа, считай под вечер, не обменявшись почти ни единым словом. Он только сказал, что глуховат еще с Первой мировой. Как-то я привозил в госпиталь для ветеранов несколько книг, и мне устроили небольшую экскурсию. Развалины. Бывшие солдаты лежат там по десять, двадцать, тридцать лет — возможно, только из-за неизлечимого страха. Один мой приятель пробыл на корейской войне всего секунду — после первой выпущенной в его сторону пули он, по его словам, нырнул под грузовик, где принялся орать, ссать и срать от страха. Позже, убедившись, что он не придуривается, медики отправили его домой. А тогда через несколько часов стрельба кончилась, и младший лейтенант полез вытаскивать этого психа из-под грузовика. Приятель сказал, что все еще рыдает по маме, папе и старым добрым США. Объявил психиатру, что боится темноты, собак, змей, электрических приборов и женщин — из всей связки ложью было только последнее. Психиатр спросил, мастурбирует ли он, на что мой друг ответил: часто и безрезультатно. Затем поведал, что с детства мечтал жениться на профессиональном футболисте, и психиатр сказал, что мой приятель пиздливый трус, однако все равно отправил его домой с целыми руками и ногами. Теперь приятель работает страховым оценщиком и рассказывает о воображаемых военных подвигах. Когда мы встречаемся на улицах нашего городка, он отводит взгляд, хотя прекрасно умеет говорить любезным тоном не хуже всех прочих страховых агентов: «Не желаете ли чашечку кофэ?» Нет, спасибо.

В Крестоне я зашел в забегаловку, съел горячий сэндвич со свининой и целой лужей мясного соуса. Плакат над кассой гласил: «В случае атомной атаки заплатите по счету и бегите что есть мочи». Ха-ха-ха. Я поставил «Тему из „Пикника“» и поразмышлял о трагической судьбе скитальца. Посмотрев это кино, я втрескался в Сьюзен Страсберг. Может, в каком-нибудь городишке я сойду за Уильяма Холдена,[56] тогда прекрасная девушка уведет меня на берег реки и предложит нечто особенное из запасов своей провизии.

На фривее я простоял всего несколько секунд меня тут же подобрали студенты с нью-йоркскими номерами. Двое на переднем сиденье болтали о школьных делах. Они ехали в Солт-Лейк-Сити в гости к приятелю, затем в Калифорнию.

— Ты ковбой? — спросил водитель.

— Ага, — сказал я, надвинул на лоб шляпу и уснул.

Ястреб сидел в гнезде. Я обругал себя за то, что прозевал его прилет. Он огляделся, коротко подергав шеей, затем вроде бы задремал, как совсем недавно я сам, из-за чего и пропустил его появление. Моя любовь к природе выглядит несколько бомжевато: почти во все рюкзачные походы я отправлялся, навесив на себя громоздкий груз бурбона, — тяжело, но необходимо. Зелье приходится растягивать — а то не утерплю, вылакаю все, и надо будет уходить из лесу пораньше. Во время охоты пить нельзя, но часто я все же прикладывался к плоской алюминиевой фляжке. Как-то в очень холодный день мы с приятелем, высматривая в засаде уток, приговорили целую бутылку, а когда проснулись, оказалось, что уже стемнело. Долго пришлось мучиться, бродя по лесу в поисках машины: мы дрожали от холода, спотыкались и налетали на невидимые деревья. Потом заглянули в кабачок, чтобы взбодриться и обсудить нашу не-охоту. Прилетали ли утки во время нашего полукоматозного сна? Возможно. Мы несколько часов поиграли в бильярд, после чего пожали друг другу руки и поклялись на следующей утиной охоте ни в коем случае не пить. А то, знаете ли, дело могло кончиться самострелом. Шестнадцатый калибр и пуля «магнум» номер четыре с близкого расстояния разрубит человека пополам. Что если во время беспокойного сна щелкнет предохранитель и случайно нажмется курок. Бах. Или даже бах-бах-бах, если ружье полуавтоматическое. Охотник погиб в результате несчастного случая.

С полчаса я понаблюдал за птицей, потом ястреб, видимо, почувствовал, как я шевелюсь. Рванулся вперед, пятифутовые крылья замолотили воздух, и стал описывать надо мной все более высокие и широкие круги. Величиной почти с беркута — эти частенько уводят у скоп добычу, они лучшие охотники. Беркут вблизи внушает трепет. В Техасе есть специальный клуб пилотов-ранчеров, со своих аэропланов они настреляли уже тысячи беркутов. Надо же защищать овец. С большим удивлением они отметили, что с каждой миграцией орлов становится все меньше. Стать бы орлиным Робин Гудом и сшибать с небес их пакостные «цессны».