Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

Следующие два часа прошли в борьбе между жизнью и смертью. Доктор и специалист, который пришел вслед за ним, Нелла, князь Эриберт и старый Ганс объединились в один союз по спасению умирающего. Никто, кроме них, в отеле не знал о том, как серьезно обстоит дело. Когда князья заболевают, в особенности по своей собственной воле, миру никогда не сообщают истинной правды. Судя по официальным извещениям, князья никогда не бывают серьезно больны до тех пор, пока не умрут. Такова государственная мудрость.

Хуже всего в случае с князем Эугеном было то, что рвотное не помогало. Никто из докторов не мог объяснить эту неудачу, но это было слишком очевидно. Весь союз спасения был охвачен паникой. Наконец великий специалист с Манчестер-сквер заявил, что у князя Эугена нет шансов выжить, если только естественные силы его организма не будут способны перебороть отравление без помощи врачебной науки, как, к примеру, может проспаться пьяница, напившись своей отравы.

Было испробовано все, — от искусственного дыхания до вливания горячего кофе. Произнеся свое заключение, великий специалист с Манчестер-сквер удалился. Был час ночи. По одному из тех странных и поверхностных совпадений, которые иногда поражают нас своей неуловимой значительностью, специалист встретил Теодора Рэксоула и его пленника, когда те входили в отель. Они не обратили друг на друга ни малейшего внимания.

В королевской спальне маленькая группа спасателей окружила постель. Унылой чередой текли медленные минуты. Прошел еще один час. И вдруг фигура на постели, лежавшая до сих пор совершенно неподвижно, вздрогнула и пошевелилась.

— Кажется, появляется надежда, — сказал доктор и дал Эугену возбуждающее лекарство.

Через четверть часа пациент пришел в сознание. В десятитысячный раз в истории медицины крепкая природа совершила то, что оказалось не под силу всему накопленному за столетия медицинскому мастерству.

Вскоре доктор ушел, сказав, что князь Эуген «на верном пути к выздоровлению», и пообещав прийти опять через несколько часов. Наступило утро. Нелла подняла гигантские шторы на окнах, впустив в комнату солнечные лучи. Старый Ганс, уставший до изнеможения, притулился на стуле в дальнем углу. Теперь, когда худшее было позади и возбуждение спало, он совсем обессилел.

Нелла и князь Эриберт смотрели друг на друга. Они не обменялись ни единым словом, но каждый знал, о чем думает другой. Они сплели руки в полном взаимопонимании. Их короткая любовь всегда была безмолвной, так же, как и сейчас. Не было сказано ни слова. Тень, нависшая над ними, отступила, но только их взгляды выражали облегчение и радость.

— Эриберт! — прозвучал с кровати слабый зов.

Эриберт подошел к постели, а Нелла осталась стоять у окна.

— Как ты, Эуген? — спросил он. — Теперь тебе стало лучше.

— Ты так думаешь? — прошептал Эуген. — Я хочу, чтобы ты за все простил меня, Эриберт. Я причинил тебе ужасное беспокойство. И сделал это так неуклюже, вот что досадно. Опий оказался слабым средством, но я не мог придумать ничего другого и не посмел спросить у кого-нибудь совета. Мне пришлось выйти и самому купить лекарство. Все было проделано очень неловко, но, слава Богу, не оказалось напрасным.

— О чем ты говоришь, Эуген? Тебе становится лучше. Через день или два ты будешь совершенно здоров.

— Я умираю, — тихо прошептал Эуген. — Не обманывайся. Я умру, потому что я хочу умереть. Так должно быть. В глубине души я знаю это. Через несколько часов все закончится. Позенский трон будет твоим, Эриберт. Ты будешь владеть им более достойно, чем делал это я. Сделай так, чтобы никто не узнал, что я отравился. Возьми клятву у Ганса, что он сохранит тайну, возьми клятву у доктора, что он сохранит тайну, и сам не проговорись ни единым словом. Я был глупцом, но не хочу, чтобы стало известно, что я еще и трус. Возможно, это не трусость, возможно, это смелость; в конце концов, разрубить узел — это смелый поступок. Я не могу пережить позора разоблачения, Эриберт, а разоблачения, несомненно избежать не удастся. Я сам натворил глупостей и я готов заплатить за это. Мы, Позенские, платим всегда и за все, за исключением наших долгов. Ах, эти долги! Если бы их не было, я мог бы смело смотреть в глаза той, что должна была стать моей женой и разделить со мной трон. Я мог бы забыть прошлое и начать все сначала. С ее помощью я на самом деле смог бы начать все заново. Но рок против меня — всегда! Всегда! Кстати, что это был за заговор против меня, Эриберт? Я забыл, я забыл.

Его глаза закрылись. И тут раздался внезапный шум — старый Ганс свалился со стула на пол. Он поднялся на ноги, ошеломленный, и пристыженно поковылял из комнаты.

Эриберт взял племянника за руку.

— Все это чепуха, Эутен! Ты просто бредишь. Скоро все у тебя будет хорошо. Возьми себя в руки.

— Все из-за одного миллиона, — простонал больной. — Один жалкий миллион английских фунтов, и князь Позенский не может занять его. Если бы я достал его, я мог бы опять прямо держать голову. До свидания, Эриберт… Кто эта девушка?