Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

— Весенняя чистка? — спросил Дрейтон.

Вся мебель в комнате была расставлена по стенам. «Вся» означало гарнитур из трех предметов, покрытых плюшем «мокет» с рисунком из чего-то похожего на голубых рыбок, плывущих сквозь заросли розовых кустов в ярко-алых и бледно-красных цветах. На громадном телевизоре стояла нагая дамочка из розового фарфора, в навечно поднятой правой руке она держала над собой лампу под пластмассовым колпаком. На стенах, оклеенных тисненными золотом обоями, висела единственная картинка — она изображала короля Георга Пятого и королеву Марию при всех регалиях.

— Я вижу, вы содержите дом в порядке, — сердечно сказал Дрейтон.

— Вам не найти такой комнаты ни в одном из ваших отелей. Когда думаете прийти? Мне безразлично — любой вечер подойдет. — Она посмотрела на него долгим взглядом, одновременно жеманным и оценивающим. — Приведете с собой юную леди?

— Если не возражаете. Я думаю — сегодня вечером. Скажем, с восьми до одиннадцати. А вы?..

— Все будет готово ровно в восемь, — прервала она. — Если вы стукнете в дверь всего раз, можете не вводить в дом свою леди, пока я не уйду. Некоторые стыдятся чего-то. Скажем, пять фунтов?

Берден должен был ждать Дрейтона десять минут. Похоже, все шло гладко. Дрейтон выглянул в окно и увидел, что инспектор приближается к двери. Было ясно, что женщина видела Вердена раньше и знала, кто он такой. Она даже задохнулась от страха.

— Что происходит, в конце концов? — Ее голос упал до шепота.

Дрейтон повернулся к ней и сурово проговорил:

— Я из полиции и имею основания предполагать, что вы нарушаете закон, устроив у себя дом свиданий…

Руби Бренч опустилась на красно-синий диван, обхватила руками голову и заплакала.

Дрейтон полагал, что они отвезут ее в участок и оштрафуют. Дело было ясное, как Божий день. Она ничего не отрицала и не протестовала. Да, она поместила объявление в витрине Гровера ради небольшого приработка — при теперешних ценах и налогах ведь надо как-то сводить концы с концами… Берден привычно слушал. Он посмотрел на шарф, который Руби Бренч наконец сняла с головы, чтобы утереть им слезы, и на рыжие кудряшки, которые этот шарф недавно скрывал.

— Когда я видел тебя в последний раз, ты была блондинкой, Руби, — сказал он.

— С каких пор я должна спрашивать у вас, в какой цвет мне краситься?

— Ты все еще работаешь у миссис Харпер на Уотерфорд-авеню?

Она кивнула и мокрыми от слез глазами посмотрела на Вердена:

— А что вам за дело, у кого я работаю? Если бы не вы, я не потеряла бы место в супермаркете.

— Нужно было лучше думать, — возразил он, — прежде чем тянуть семьдесят пачек стирального порошка. Твоя любовь к чистоте не довела тебя до добра. Все хорошо в меру. Вижу, ты опять взялась за старое.

Берден посмотрел на голые доски пола, потом на ноги Руби в варикозных венах, скрытых тонким черным нейлоном, наконец, на ее вдруг застывшее от ужаса лицо. Дрейтону он сказал как бы между прочим:

— Не много найдется работающих женщин, которые выкроят время на стирку большого ковра. Почистить его влажной тряпкой — это еще куда ни шло. Давайте-ка выйдем в сад и поглядим, что за работенку Руби над ним проделала. Утро сегодня ничего, и я не прочь глотнуть свежего воздуха.

Руби Бренч вышла вместе с ними. На своих высоких каблуках она шла нетвердой походкой, и Дрейтону казалось, что это от страха. В кухне царили чистота и порядок, а приступок за задней дверью был таким белым, что даже от не слишком грязного башмака Бердена остался черный след. Человека, высовывавшегося из окна, — мужа? жильца Руби? — не было видно.

Дрейтона удивило, что обычная веревка выдерживает вес пропитанного водой ковра; его как будто предварительно окунули целиком в ванну, а потом не отжали. Даже сильный ветер не заставил бы его шевельнуться. Берден с любопытством подошел к ковру.

— Не трогайте его, — визгливо выкрикнула Руби. — Он упадет на землю.

Берден не обратил внимания на ее слова. Он дернул ковер книзу, и, как ожидала хозяйка, веревка тут же оборвалась. Ковер тяжело рухнул на землю, перекрыв дорожку и кусок лужайки, от его сочащихся водой складок распространился сильный звериный запах мокрой шерсти.

— Что вы наделали! Что вы здесь высматриваете? Теперь придется стирать снова.

— Нет, не придется, — мрачно сказал Берден. — Теперь единственными, кто к нему прикоснется, будут эксперты из лаборатории.

— Вы называете это проветрить? — воскликнул Дрейтон.

— Боже мой! — Лицо Руби стало изжелта-белым, и на этом фоне красные дрожащие губы казались краями кровавой раны. — Я никогда и никому не причиняла вреда, я испугалась. Я думала, вы можете повесить это на меня, можете забрать меня за…

— За соучастие? Хорошая мысль. Может, и заберем.

— О, Боже!

После возвращения в неприбранную гостиную Руби несколько секунд сидела молчком, ломая руки и кусая губы — на них уже почти не осталось помады. Затем исступленно выкрикнула:

— Это не то, что вы думаете. Не кровь. Я разливала по бутылкам малиновый сок и…