Волк на заклание. Отель «Гранд Вавилон»

Очень медленно девушка подошла к нему. На ее лице не было улыбки, руки безжизненно висели вдоль тела — Дрейтон решил, что сейчас она заговорит, может быть, извинится или поставит условия. Но вместо этого она все так же молча, не пошевелив руками, приблизила губы к его рту и раскрыла их, словно задыхалась от чувств. Он подыграл ей, и какое-то мгновение их соединяли только губы, слившиеся в поцелуе. Затем он обнял ее и закрыл глаза, чтобы не видеть оргии голых тел, всеобщего оплодотворения, исполняемого с современным бесстыдством на обложках книг, — сверху, снизу, сбоку — пародии на него самого.

Он разжал руки и пробормотал:

— Пошли.

Она тихонько хихикнула, в ответ он принужденно негромко засмеялся. Они смеялись, он это знал, над собственной слабостью, над беззащитностью перед силой чувства.

— Да, пойдем. — Она тяжело дышала. Короткое стаккато ее хихиканья не имело ничего общего с радостью.

— Марк, — сказала она с чуть вопросительной интонацией и повторила: — Марк, — словно, произнося его имя, она что-то утверждала в себе. Ему это показалось обещанием.

— Мы едем в Помфрет, — сказал он. — Я взял машину.

— В Черитонский лес?

Он кивнул, ощутив боль разочарования.

— Ты уже бывала там?

Скрытый смысл вопроса не ускользнул от нее.

— Да, на пикнике, с мамой и отцом. — Она серьезно посмотрела на него. — Не так, как теперь, — добавила она. Это могло означать многое и ничего. Например: она никогда не бывала там с другим, с мужчиной, чтобы заниматься с ним плотскими утехами или гулять рука об руку. Слова скрывали и мысль, и намерение.

Она села в машине рядом с ним и, как положено, оправила платье, сняла перчатки, положила сумочку под приборный щиток — необходимый ритуал светскости и благопристойности, так странно много значащий для любой женщины. Сейчас лицо Линды уже не было тем лицом, которое видел Дрейтон, когда они оторвались друг от друга, — теперь это была чопорная самодовольная маска в оправе автомобиля и на фоне сидящего рядом мужчины.

— Где бы ты хотела перекусить? — спросил он. — Можно в отеле «Черитон», там, где начинается лес.

Она покачала головой:

— Я не голодна. Мы могли бы просто выпить.

Эта девушка, бывала ли она когда-нибудь прежде в таком месте? Могла ли она устоять против соблазна показаться там? От всего сердца он презирал ее за происхождение, неспособность поддерживать разговор, жалкую крохотность ее мирка. И все же само ее присутствие возбуждало Дрейтона сверх всякой меры. Как ему выдержать час в отеле, о чем им говорить, как ему удержаться от того, чтобы не притронуться к ней? Ему нечего было сказать ей. В этой игре были свои правила, некая обязательная любовная перепалка, что-то вроде ухаживания в птичьем царстве, род брачного танца и растопыривания перьев. До того как зайти в лавку Гровера, Дрейтон мысленно отрепетировал некоторые фразы и диалоги, но сейчас, после поцелуя, они казались ему неуместными. Он ждал от Линды проблеска веселья, искры радости, которые могли бы преобразить его возбуждение в нечто более цивилизованное, чем похоть.

— Подумать только, — мрачно сказал он. — Сегодня я впервые взял напрокат машину и впервые за несколько недель нет дождя.

— В дождь мы не смогли бы сюда приехать.

Через зеленеющие деревья впереди в вечерних сумерках засверкали огни Помфрета.

— Становится темно, — сказала она.

Доведенный до отчаяния невозможностью найти тему для разговора, Дрейтон нарушил правила.

— Сегодня мы допрашивали человека по фамилии Киркпатрик, — сказал он. Не полагалось, возможно даже запрещалось, говорить о делах полиции. — Он бывает у вас. Ты его не знаешь?

— Покупатели не называют имен, — ответила она.

— Он живет где-то здесь. — Точно здесь, подумал он про себя. Именно здесь.

Черная стена леса поднялась перед ними, а возле нее, словно коробочки, разбросанные по зеленому лугу, стояли бело-голубые домики, стилизованные под сельскую хижину.

— Ой, смотри! — воскликнула Линда. — Эта машина! — На одной из подъездных дорожек стоял нелепый розово-фиолетовый автомобиль. — Так ты об этом человеке говорил? Ну и потеха раскатывать в такой штуке. Я бы померла со смеху. — Ее детское оживление по такому ничтожному поводу охладило его. Он почувствовал, как сжались его губы. — А что он сделал? — спросила она.

— Ты не должна спрашивать меня об этом.

— Ты очень осторожен, — сказала она, и Дрейтон догадался, что она смотрит на него. — Должно быть, на хорошем счету у начальства.

— Надеюсь. — Дрейтону показалось, она смеется над ним, но он не рискнул взглянуть ей в глаза. Ему вдруг пришло в голову, что ее молчание и угрюмость вызваны теми же чувствами, что и у него, и эта мысль потрясла его. Вдоль дороги уже пошли сосны, стало совсем темно, и он не мог даже на мгновение отвести глаз от полотна дороги. Вдалеке, между черными массами деревьев, показались огни отеля. Она положила руку ему на колено.

— Марк, — сказала она, — Марк, я не хочу ничего пить.

Было почти девять, когда в доме Вердена затрещал телефон — звонили из участка.