Волк насторожился

– Там увидишь. Незабываемые впечатления гарантирую…

Он посмотрел вслед, ухмыльнулся и пошел бриться к умывальнику. Вот умывальник был устроен совершенно по-городскому, с краном, эмалированной раковиной, подключенный к водопроводу. Вода, правда, только холодная. Вообще домик, как он теперь, при белом свете, оценил, был, оказывается, не деревянным, а шлакоблочным, и подворье, вымощенное где досками, где кирпичом, выглядело ухоженным – свиньи, корова, мотоцикл с коляской под навесом, все чисто, лампочки подвешены и над крыльцом, и над двором, в огород ведет аккуратная калитка. Прямо-таки фазенда. Знакомая дяди Миши, ручаться можно, баба хозяйственная, мечта холостяка со склонностью к сельскому хозяйству…

Данил столкнулся с ней во дворе. Вчера ночью не особенно-то и рассмотрел – сразу же завалился спать, а вот дядя Миша, судя по звукам, незамедлительно приступил к нежностям.

Общее впечатление – весьма… Лет тридцати, крепкая и смазливая, с узлом светлых волос на затылке, сатиновый халатик чисто символически драпирует ладную фигуру. А в глазах – ум и воля, такие, должно быть, с философским спокойствием лет двести назад провожали мужьев-братовьев поработать ночью на почтовом тракте, хозяйственно подсчитывали добычу, а потом грехи замаливали столь же истово, по-крестьянски обстоятельно, как все в жизни делали… И все шло по накатанной колее. Это внуки потом в купцы выходили, следили в истории кутежами и меценатством…

– Утро доброе, Наталья, – сказал Данил, откровенно разглядывая ее.

– Коли не шутите… – Она ничуть не смутилась, сама глянула, как рублем ударила. – Вот такая она я… Глянусь?

– Ну, вообще-то… Это что, – он показал вокруг неопределенным жестом, – все сами?

– А кто поможет? – Она беззлобно усмехнулась. – Вам бы только черта загнать… – Мотнула головой в сторону нужника. – Это у вас кто, дочка или грелка?

– А что?

– Да смешно просто, от свинки шарахнулась, как от лешего…

– Городской ребенок, – сказал Данил, невольно глянув в ту сторону.

– Значит, не дочка, ишь как глазами стегнули… – Наталья бесцеремонно подняла полу его джинсовой куртки. – Кабур фирменный, ствол тоже, наша шпана все больше родные пушки таскает, да и те за поясом… Вы, гостенек дорогой, мне скажите честно: бумаги у вас в порядке? А сапоги за вами следом не притопают ли?

– А если совру?

– Не девка, навидалась… Глаза редко врут. У меня бабка была ведьма, хомуты надевала. Тут по деревням еще остались.

– Если честно, грехов на мне хватает, но хвостов не тащу. Что, Миша не говорил?

– Миша человек широкий душой, столько раз гулял к хозяину, что ему уже и трудно усмотреть, где что начинается, где чем кончается. А я раз сижанула по малолетству, больше что-то не тянет, теперь особенно, от хозяйства…

– Ну, от нас не будет никаких сюрпризов, – сказал Данил самую чуточку искательно. – Нынче же уедем.

– Похоже, не врете… – Она вновь окинула его с головы до пят серыми глазами, умными и бесстыжими. – А вот фортуну определенно мыкаете…

– Может, и погадаете?

– Не умею. Просто глаза у вас, как у волка, когда он по следу чешет вмах…

Показалась Лара, выражение лица у нее было крайне любопытное, являвшее смесь ошеломления и довольства экзотикой.

– Ну, как тебе объект? – спросил Данил.

– Маджестик, милорд… Чего уж там… – Она покрутила головой, подозрительно оглядела хозяйку: – Вы, сударыня, моего будущего мужа не совращаете ли?

Данил взял ее за шиворот, развернул к дому и легонько наладил коленом пониже спины. Она, пожав плечиками и громко фыркнув, взошла на крыльцо.

– Невеста, стало быть… – понимающе-насмешливо протянула Наталья. – Ишь, ревнует…

Чуть смутившись, Данил пожал плечами:

– А Миша где?

– Часов в семь дернул в город оглядеться, – и посерьезнела. – Вы там поосторожнее, мужика мне не угробьте, у меня на него виды. Он, если и в самом деле сядет в завязку, в хозяйстве пригодится во всех смыслах. Годочки – не беда, меньше будет взбрыкивать.

– Все расписали уже?

– А как же? Это вы носитесь вдоль и поперек жизни, а женщина должна обустраиваться. Не сталкивались с такой житейской мудростью?

– Сталкивался, – заверил Данил, покосившись на появившуюся в окне Лару. – Теснехонько…

Наталья, перехватив его взгляд, пожала плечами:

– Ну, что? Хоть и придуривается, а глазенки умные…

– И взбрыкивать буду меньше, а?

– Это точно… Пойдемте, окрошку заделаю. Пьете с утра?

– Бог миловал.

Окрошку он едва успел дохлебать – взлаял пес и тут же умолк, хлопнула калитка. Появился дядя Миша, веселый и деятельный, мимоходом совершенно по-хозяйски огладил Наталью пониже талии (она приличия ради отмахнулась), взял со стола кусок хлеба, сжевал и объявил:

– Кончайте хавалку, народы. Труба зовет. Командир, заводи самоход, смотаемся к центру…

Данил охотно вылез из-за стола. В Курумане дядя Миша, такое впечатление, стал чуточку другим человеком: феню забросил совершенно, как и прежнюю угрюмость, даже двигался как-то иначе, более раскованно.