Волк насторожился

За ним не таскалась охрана, и по улицам он не ехал на машине, а шагал пешком — отчего улицы казались чуточку незнакомыми. Пытался было добраться до места на троллейбусе — но давно отвык, оказалось, от общественного транспорта. Окружающие умело ввинчивались в малейшие промежутки меж телами соседей, толкались привычно-изощренно, а Данил, несмотря на всю свою выучку, растерянно болтался посреди водоворота локтей, спин, энергично действовавших задницами расплывшихся баб, старушек, способных придавить почище здорового мужика, — болтался словно пробка в быстром ручейке.

К тому же локти и бока все время попадали ему по кобуре, казалось, она вот-вот оторвется с ремня, а сумку, где лежала «беретта», постоянно заклинивало меж ближайшими соседями. Он наконец сообразил, что последние годы жил в совершенно другом мире — но к тому времени был сыт по горло оскорблениями и тычками, а в один прекрасный миг понял вдруг, что вот-вот ввяжется в бессмысленную свару. И выскочил, не доехав примерно трети пути.

На улице стало полегче, тут на тебя никто не обращал внимания, все равно, спешил ты или торчал столбом. Данил купил газету, сунул в карман, съел импортное мороженое у бело-синего киоска, украшенного забубенным пингвином — и отправился дальше. Никакой особой маскировки он применять не стал — да и где раздобыл бы, отрезанный от «костюмерной», накладную бороду или мундир капитана второго ранга? — поэтому всего лишь надел очки с простыми дымчатыми стеклами (тут Логун прав, здорово меняют внешность) да легкую белую кепочку, каких никогда прежде не носил из-за давней нелюбви ко всяким головным уборам.

К месту встречи прибыл загодя, в пятнадцать минут восьмого. Замешался в толпу на остановке и маневрировал там, держась на периферии. Дядю Мишу, вылезшего из шестого троллейбуса, засек сразу и в отдалении шел за ним до парка с бюстом Шишкова, но слежки не обнаружил. Сделав контрольный круг, подошел к скамейке и уселся рядом. Верный бандюга выглядел скверно, словно с лихого похмелья, — обвисли мешки под глазами, глаза воспаленные, небрит. Одет, правда, неплохо, так что тихо беседовавшая на скамейке парочка внешним видом вполне сочеталась, и внимания на них не обращали.

— Хана нашей санатории, — сказал дядя Миша, неуклюжими пальцами вспарывая сигаретную обертку. — Будто Мамай прошел. Половина выгорела, а что целым осталось, побито пулями. Как они всех подряд не покрошили, в толк не возьму…

— Ты о людях давай…

— Восьмерых наповал, троих увезли в «крестовой», трое только своими ногами ходят. По холуям не шибко-то и лупили, у них там троечка поцарапанных — и все. Под кроватями отлеживались.

— Ладно, — хмыкнул Данил. — Ты-то сам где отсиживался, за героическим пулеметом?

— Не привык я к таким толковищам, чего уж…

— Что потом?

— Телефон не работал ни один — видимо, на пару со светом обрезали. Ребята отыскали целую рацию и звякнули на фирму, а дежурный поднял тарарам. «Скорая» первой приперла, потом пожарники и менты…

— Припомни хорошенько, — сказал Данил, — не раньше ли они приехали, чем следовало бы?

Дядя Миша принялся старательно думать.

— Да нет, не похоже, чтобы раньше. Наоборот, припозднились. Как у них отродясь и заведено. Ну и рожи у них были… «Луноход» прикатил обычный, патрульный, через полчасика только нагрянул со своими сыскарями Ведмедь…

— Бортко?

— Он. Долго там пинкертонили, носами вспахали все… Мотали всем нервы на забор чуть не до утра, а мне как крайнему — двойную порцию. Думал, определят на пайку — нет, пронесло. Но подписочку о невыезде сунули мне одному, конечно, из всего экипажа, такая уж сволочная фортуна у клейменого, — он хихикнул. — Все путем, командир. Стоял на своем, как Зоя Космодемьянская — мол, в тот лаз вы кинулись все четверо, я было тоже следом хотел, да ты отпихнул и велел держать тылы. Даже на истерике им сыграл — только, хнычу, завязал и решил по жизни шагать с честной записью в трудовой, что твой покоритель целинных и залежных земель, только пригрел меня путний непачканый хозяин — да мочканули благодетеля, хоть рыдай в занавеску… Они походили вокруг м о г и л к и, да где там лопатами разгребешь… Я так понял, собираются пригнать технику и перевернуть все. Пока они ее найдут да пригонят, при нашем бардаке две Госдумы переизбраться успеют… Словом, ты, командир, покойник в законе, официальной бумагой припечатанный, как дощечкой с номером… Глядишь, еще и доказывать придется, что живой, а против протокола и «с моих слов записано верно» переть тяжеленько…

— ОН приезжал? — спросил Данил.