Волк-одиночка

— Нет, не с директором. Директора не было, — он собрал брови у переносицы, явно что-то припоминая. Потом просветлел лицом: — С завгаром!

— С Макарецом? — я удивленно вытаращил глаза. Вот ведь сволочь какая! Он носил на морде траур, когда нашли труп Четырехглазого, он нацепил презрительную мину, когда таксеры и механики объявили мне бойкот, и это после того, как, получается, сам и стал причиной его гибели, а через это — бойкота в мою сторону. Эх, выбраться бы из этого долбанного во все щели молочного комбината, я бы высосал Макарецу левый глаз и выплюнул туда, где пасутся вороны. Пусть клюют. Они глаза любят.

— Тебя это удивляет? — лениво спросил Камена.

— Не то слово, — буркнул я. — Выпустил бы ты меня отсюда, я бы ему Хиросиму с Нагасаками в усеченный отрезок времени и пространства устроил.

Камена усмехнулся и неожиданно удивил меня так, что мои зубы разошлись в разные стороны и я еще долго после этого не мог грызть семечки. Он сказал:

— А я тебя выпущу.

После минуты молчания, в течение которой я с горем пополам пришел в себя и обрел способность выбирать более или менее приличные выражения, добавил:

— С одним условием.

Я облегченно выдохнул:

— Ну, я так и знал, что в этом гешефте будет какая-то хохма. Что за условие?

Камена оценивающе посмотрел на меня, потом протянул руку к столу, заваленному бумагами и побарабанил по столешнице:

— А условие вот какое. Ты возвращаешься назад и рассказываешь своим парням о выгоде сотрудничества со мной. И постараешься их убедить.

— Они могут и не согласиться, — резонно возразил я. Даже при том, что совершенно не имел в виду передавать таксистам содержание этого разговора.

— Могут, — согласился он. — Тогда ты постараешься еще раз. В конце концов, в этом есть и твой прямой интерес.

— Чтобы я понимал — и ведь да, так нет! — я сокрушенно помотал головой. — Будь добр, объясни популярнее.

— За тоном следи, — одернул меня Камена. — Я тебе не кум, не сват и не брат. Но, раз ты просишь, поясню. Твой интерес в том, что раз в месяц ты будешь иметь свои пять процентов от суммы, получаемой мной. Думаю, это будет немало — за одну-единственную услугу. Убеди своих коллег — и деньги твои.

Я прикинул. Да, действительно выходило, что сумма будет немалая. С такими доходами можно бы и не переживать за то, что меня выпирают с работы. Конечно, жизнь на них вряд ли назовешь королевской, но на хлеб с маслом хватит. Только — вот незадача — в предложение вкралось коротенькое словечко «бы». И это самое «бы» недвусмысленно заявило: ничего ты, братец, такого не сделаешь. И сам это прекрасно знаешь.

Конечно, знаю. Дело не только в том, что мне совесть не позволит. Но и в том, самое смешное, что эти мои коллеги — Генаха, Ян, Рамс, Чудо и прочие — со мной даже разговаривать не станут, я сам постарался недавно. И потом, зная их гордый нрав, с полной ответственностью, как товарищ Маяковский, могу заявить: никогда они на такую сделку не пойдут. Скорее, позабирают у своих карапузов-двоечников рогатки и луки со стрелами и, как я недавно, но в отличие от меня, всем племенем, выйдут на тропу войны. Свои кровные — дело чести.

Но не говорить же обо всем этом Камене! Да и не поймет он, я знаю. Поэтому, помявшись для приличия, я сказал совсем другое:

— Деньги хорошие. И предложение, кажется, дельное. А можно вопрос? С тем хуцпаном, который мне про тебя рассказал, ты что сделал?

— Ничего хорошего, — лаконично ответил он и заткнулся, давая понять, что это, в принципе, не мое дело и совать в него нос мне не следует.

— Можно еще вопрос, — я не сдавался. — Ты отдашь мне того урода, который моего корешка порешил?

— Нет, — еще более лаконично, чем прежде, отозвался он.

— Зря, — сказал я. — Я думал, мы подружились.

Камена вдруг взорвался. Наверное, сказалась бессонная ночь. А может, и моя наглость возымела действие. Он бабахнул кулаком по столу и, зло сощурив глаза, уставился на меня, цедя сквозь зубы:

— Послушай, большой ребенок! Я не Дед Мороз и даже не дед Мазай. Я отпускаю тебя с миром, потому что ты мне нужен. И даже даю тебе шанс хорошо подзаработать. Поэтому не выводи меня из терпения. Иди домой, потом на работу, но запомни — попробуешь обмануть меня — из-под земли достану!

Ох, сколько их было, таких рудокопов, мечтавших достать меня из-под земли! Спасибо, конечно, Камене, что отпускает меня, но если б он только знал, какую ошибку делает! И очень хорошо, что он в конце концов дал волю чувствам. То, что было у него на душе, вырвалось наружу, и я увидел его доподлинным. А бороться с человеком, зная, каков он есть на самом деле, а не напоказ, гораздо легче, чем делать то же самое вслепую.

— Хорошо, — я смиренно склонил голову. — Я буду стараться.

Глава 6

Хрен он, конечно, угадал. Нифига я не буду стараться. У меня были свои интересы, и они значительно отличались от интересов Камены.