Волк-одиночка

– Ты… – я попытался смочить рот слюной, но там вдруг стало сухо, как в Каракумах, разве что верблюжья колючка еще не проросла. – Ты это серьезно?

– Вполне, – кивнул он, глядя прямо на меня. Причем я заметил, что очки у него очень сильные – небольшие поросячьи глазки за квадратными окулярами вдруг стали громадными и заняли половину бара. Я снова попытался проглотить сушь во рту, но она обосновалась там прочно, словно партизан в белорусском лесу. А гуманоид добил меня окончательно, засунув правую руку в карман и вынув уже с кастетом, надетым на кулак. – Вот этим самым предметом я его убил. Ты не смущайся, что на нем нет крови – я его хорошенько отмыл. Я его после каждого дела с мылом мою. Люблю чистоту.

Чистюля хренов. Я вздрогнул. Как хотите, а приятного мало – стоять рядом с убийцей друга, болтая с ним про это самое убийство. Я стремился к этому, но – не поймите меня неправильно – я не думал, что это произойдет так внезапно. Хотя, с другой стороны, такие вещи имеют обыкновение происходить именно внезапно. Такая уж у них природа.

А гуманоид, вдоволь насладившись моим видом, произвел контрольный выстрел. Смертельный:

– Ну что, уважаемый? Это все, что ты хотел узнать? Теперь твоя душенька довольна? Тогда можешь собираться и ехать с нами – твоя миссия опять провалилась.

– В каком смысле? – выдохнул я, хотя, само собой, о смысле мне можно было не говорить. Он плавал на поверхности, как первой свежести дерьмо – такой же неприятный и непотопляемый.

– А ты что, думал – дураков нашел? Я видел «Волгу» перед входом. Срисовал ее номера. А если при этом за стойкой бара торчит такой тип, как ты, то сопоставить факты даже конченному идиоту труда не составит. Согласен?

Я кивнул. Трудно было не согласиться с такой убийственной логикой. Причем, для меня она была убийственной в прямом смысле слова. Но каков гуманоид?! Артист! Я простоял с ним за стойкой бара почти полчаса, так и не уразумев, что он замышляет недоброе.

– И что ты теперь делать собрался? – поинтересовался я наконец.

– Отвезем тебя за город, – мечтательно закатив глаза, проговорил он. – А там, наверное, кончим. Не оставлять же тебя в живых, в самом деле. После того, что ты натворил.

– Действительно, – согласился я. – Это было бы глупо.

– Для переговоров Камена найдет еще кого-нибудь, – продолжал развивать свою мысль пятнистый. – А нас он поймет. За твое убийство мне, может, и не приплатят, но и не накажут, скорее всего. Ты меня поставил в безвыходное положение своим поведением – хочу я этого или нет, я должен тебя убить.

– А ты хочешь? – поинтересовался я на всякий случай.

– Хочу, – кивнул он и вздохнул. При этом стал сильно похож на маньяка, перед которым открываются невероятные перспективы воплощения своих больных фантазий в жизнь.

Я тоже вздохнул, хотя и по несколько другому поводу – мне вдруг стало жутко жаль себя, молодого. Но гуманоид на мои чувства плевал. Он повернулся к залу и снова крикнул:

– Васек!

Амбал встал и грузно направился к нам, создавая землетрясение на своем пути. И его фигура не предвещала ничего хорошего. Во всяком случае, я точно знал, что он не деньги мне несет занимать.

– Поехали, Васек, – сказал пятнистый, когда его крупногабаритный напарник застыл, как вкопанный, рядом с нами. – И этого тоже прихватить надо. Что-то его слишком много стало. Нужно подсократить.

Васек оскалил зубы и, довольный, повернулся ко мне:

– Никогда не любил докторов.

– Очень напрасно, – возразил я и хотел было добавить, что они в свое время сохранили Ваську жизнь, не сделав аборт его матери, хотя нужно было. Но, взглянув на громадные кулаки, передумал. Вдруг он обидчивый, этот Васек. Тюкнет разок по темени, и вполне достаточно будет, чтобы я по углам гадить начал. А я не кот, желание гадить по углам у меня отсутствовало. И я промолчал.

Васек таки протянул руку в мою сторону. Я отшатнулся:

– Это ты чего?

– В машину пошли! – сказал он.

– Только без рук! – возразил я. – Сам дойду, ноги есть.

– Смотри мне! – Васек снова сжал огромную ладонь в чуть менее огромный, но куда более впечатляющий кулак и сунул его мне под нос, чтобы, стало быть, я и крупным планом насладился. – Попробуешь сбегнуть – зашибу!

Грамотностью он не блистал. Впрочем, трудно ожидать хрестоматийной строгости речи от сексуально озабоченного бронепоезда. Зато сила убеждения в нем присутствовала несомненная. А потому я кивнул, сглотнул-таки комок в горле и, слегка порадовавшись, что великая сушь во рту прошла, направился к выходу.

На улице царили тишь, гладь да божья благодать. Людей вокруг не наблюдалось, а если они и были, то им было глубоко до лампочки, что меня из ночного клуба уводят самым нечестным образом. Допускаю, что со стороны я и Васек, шедший следом, напоминали старых школьных товарищей, а гуманоида, замыкавшего шествие, можно было принять за нашего потрепанного жизнью и неудачными опытами учителя химии. Но мне от этого было не легче.