Волк равнин. Повелители стрел

– Вэнь Чао, господин, – ответил посол. – Вот так, язык должен коснуться нёба.

Тэмучжин кивнул:

– Входи же в тепло, Вэнь. Я прикажу приготовить тебе горячего соленого чаю.

– Ах, чай, – пробормотал Вэнь Чао, следуя за Тэмучжином в потрепанную юрту. – Как же мне его не хватало.

В полумраке Вэнь уселся и стал терпеливо ждать, пока сам Тэмучжин не подал ему пиалу чая. Юрта была полна людей, которые с беспокойством рассматривали его, и Вэнь заставил себя дышать неглубоко, пока не принюхался к запаху пота. Он тосковал по бане, но такие удовольствия сейчас недоступны.

Тэмучжин наблюдал, как Вэнь пробует чай, поджимая губы и делая вид, что наслаждается вкусом.

– Расскажи мне о своем народе, – попросил Тэмучжин. – Я слышал, он весьма многочислен.

Вэнь кивнул, радуясь тому, что может говорить, а не пить.

– Мы разделенное царство. В пределах южных границ под властью сунского императора проживают шестьдесят тысяч, – начал он. – В Северном Китае примерно столько же.

Тэмучжин заморгал. Людей было больше, чем он мог себе представить.

– Думаю, ты преувеличиваешь, Вэнь Чао, – запротестовал он, от большого удивления правильно произнеся его имя.

– Кто знает? – пожал плечами Вэнь. – Крестьяне плодятся как вши. Только при дворе в Кайфыне чиновников больше тысячи, и подсчет населения займет много месяцев. Так что точного числа я не знаю.

Вэня забавляло ошеломление воинов.

– А ты? Ты хан среди них? – спрашивал Тэмучжин.

Вэнь покачал головой:

– Я прошел… – Он порылся в словах, которые знал, но нужного так и не подвернулось. Состязания? Нет. Он произнес странное слово. – Это означает сидеть за столом и отвечать на вопросы, как и сотни других, сначала в своем краю, затем в самом Кайфыне, перед чиновниками императора. Я был лучшим из тех, кто проходил эти испытания в том году. – Он погрузился в воспоминания и поднес пиалу к губам. – Это было давно.

– Тогда чей ты человек? – спросил Тэмучжин, всматриваясь в чужака и пытаясь его понять.

– Наверное, первого министра, – улыбнулся Вэнь. – Но думаю, что ты имеешь в виду сунских императоров. Они правят Югом и Севером. Может быть, доживу и до тех пор, когда обе части Срединного Царства воссоединятся.

Тэмучжин искренне пытался понять его. Под взглядами собравшихся Вэнь поставил пиалу и запустил руку за пазуху, чтобы достать мешочек. Его остановила общая настороженность.

– Я хочу достать рисунок, господин, только и всего.

Тэмучжин знаком дал разрешение. Ему и самому страстно хотелось увидеть, что принес Вэнь. А тот достал скатанную цветную бумагу и протянул ему. На бумаге были изображены странные значки, а в центре – молодой человек, смотревший на Тэмучжина. Он вертел бумагу и так и сяк, изумляясь, что нарисованный мужчина не сводит с него глаз.

– У вас искусные рисовальщики, – признал он с неохотой.

– Верно, господин, но тот рисунок, что ты держишь, отпечатан на большой машине. Рисунок имеет цену и может обмениваться на всякие товары. Если у тебя будет больше таких бумаг, то в столице на них можно купить коня или молодую женщину на ночь.

Вэнь наблюдал, как переходит из рук в руки купюра, и смотрел с интересом на выражение лиц. Наверное, перед отъездом надо подарить по такой купюре каждому.

– Ты говоришь слова, которых я не знаю, – заметил Тэмучжин. – Что за печатание такое? Что за большая машина? Не собираешься ли ты задурить нам голову в наших же собственных юртах?

Он говорил всерьез, и Вэнь вспомнил, что эти варвары безжалостны даже к друзьям. Если они вдруг подумают, что он смеется над ними, ему больше не жить. Они просты как дети, но не стоит забывать, что они еще и смертельно опасны.

– Это лишь способ рисовать быстрее, чем может слабый человек, – успокаивающе проговорил Вэнь. – Может, тебе стоит посетить Китай и увидеть все своими глазами. Я знаю, что хан кераитов весьма увлечен нашими достижениями. Он много раз говорил, что хотел бы получить земли в Срединном Царстве.

– Тогрул это сказал? – спросил Тэмучжин.

Вэнь кивнул и забрал купюру у дикаря, который последним осмотрел ее. Он тщательно скатал бумажку и положил в кошелек под внимательными взглядами.

– Это его сердечное желание. Земля в тех местах так черна и жирна, что будет расти что угодно, и табуны коней бесчисленны, и охота – лучшая в мире. Наши владыки живут в больших домах из камня, и тысячи слуг исполняют любой их каприз. Тогрул кераитский хотел бы такой жизни для себя и своих потомков.

– Но как же перевозить каменный дом? – воскликнул один из варваров.

Вэнь кивнул, словно поклонился:

– Его не перевозят, как вы перевозите свои юрты. Некоторые дома величиной с гору.

Тэмучжин рассмеялся, наконец поняв, в какую игру играет с ним этот коротышка.

– Тогда это не для меня, Вэнь, – заявил он. – Племена должны кочевать, когда охота становится плохой. Боюсь, в каменном доме я помру с голоду.

– Нет, господин. Твои слуги купят все на рынке. Они вырастят животных на забой и урожай пшеницы и риса. Ты можешь иметь тысячу жен и никогда не знать голода.

– И это по нраву Тогрулу? – негромко проговорил Тэмучжин. – Знаю почему.