Волк равнин. Повелители стрел

Хасар медленно шел по лагерю, наслаждаясь шумом и суматохой. Все новые и новые юрты вырастали на каждом свободном клочке земли, и Чингис распорядился, чтобы вокруг вырыли глубокие ямы для отхожих мест. Когда в одном месте собирается так много мужчин, женщин и детей, проблемы возникают каждый день. Впрочем, Хасара не интересовали подобные мелочи. Хачиун, похоже, радовался трудностям: он отобрал пятьдесят крепких молодых людей, чтобы те копали ямы и помогали ставить юрты. Хасар заметил, как двое из них строят навес от дождя над связками свежевыструганных березовых стрел. Многие воины предпочитали мастерить стрелы сами, но Хачиун приказал наделать их побольше – для войска, и теперь возле каждой юрты женщины и дети возились с перьями, бечевой и клеем, связывая древки по пятьдесят штук. В кузнечных горнах ночи напролет полыхало пламя – ковали наконечники для стрел, а на рассвете новые луки уносили в горы – обстрелять.

В обширном улусе кипела жизнь, люди трудились без устали. Где-то вдалеке заплакал новорожденный ребенок. На многочисленных тропинках, пересекающих лагерь, траву уже вытоптали до самой земли. Когда племена откочуют, проплешины образуют огромный рисунок; Хасар попытался представить его себе.

Брат хана шагал, погрузившись в свои мысли, и не сразу заметил возню. Прямо перед ним семеро молодых людей безуспешно пытались повалить на землю упирающегося жеребца. Хасар остановился посмотреть, как коня будут холостить, и сочувственно моргнул, когда один юноша упал от удара копытом в живот. Могучего молодого жеребца едва удерживали веревками, он вырывался изо всех сил. Свалить его, стреножить, и, считай, все в порядке, – от ножа он никуда не денется. Только, похоже, эти люди толком не знают, что делать, подумал Хасар, удивленно покачал головой и пошел дальше.

Когда он проходил мимо брыкающегося жеребца, тот встал на дыбы, сбив одного из своих мучителей. Злобно храпя, животное отпрянуло назад и опустило копыто на ногу Хасара. Хасар взвыл от боли. В следующую секунду кто-то наотмашь хлестнул его ладонью по лицу – чтобы не мешал.

Взбешенный Хасар, не уступая в ярости плененному жеребцу, ответил обидчику сокрушительным ударом. Тот покачнулся; остальные, бросив веревки, злобно уставились на Хасара. Жеребец, воспользовавшись замешательством, вырвался и ускакал. На его встревоженное ржание отвечали лошади по всему улусу. Хасар остался лицом к лицу с обозленными людьми. Он не испытывал страха, зная, что сумеет за себя постоять.

– Вы ведь олеты? – спросил он, прерывая тяжелое молчание. – Я распоряжусь, чтобы жеребца поймали и привели к вам.

Юноши молча переглянулись. Они были похожи друг на друга, и Хасар понял, что перед ним сыновья хана олетов, который на днях прикочевал сюда с пятью сотнями воинов и их семьями. Хан славился вспыльчивым характером и гордыней. Похоже, сыновья унаследовали отцовский норов, подумал Хасар, когда его окружили рассерженные молодые люди.

Поначалу Хасар надеялся, что все решится мирным путем, но один из братьев – тот, которого он чуть не сбил с ног, – кипел от злости и искал ссоры, ободренный поддержкой остальных. На его щеке полыхал след от удара.

– По какому праву ты вмешиваешься в чужие дела? – выкрикнул кто-то.

Братья столпились вокруг Хасара, и он увидел, что весь лагерь замер, наблюдая за стычкой. У Хасара екнуло сердце, когда он понял: если отступить, позор падет на Чингиса, и тогда тому не удержать власти над улусом.

– Я всего лишь проходил мимо, – сквозь зубы процедил Хасар, весь подобравшись. – Если бы ваш недотепа-брат не ударил меня, конь бы уже давно был на земле. В следующий раз не забудьте вначале его стреножить.

Юноша, по виду старший из братьев, сплюнул на землю рядом с Хасаром. Хасар стиснул кулаки, и в тот же миг кто-то громко спросил:

– Что случилось?

Едва услышав резкий голос, молодые люди замерли. Хасар поднял взгляд на пожилого человека. Лицо его свидетельствовало о близком родстве с братьями. Похоже, это был сам хан олетов, и Хасару ничего не оставалось, как почтительно нагнуть голову. До оружия дело еще не дошло, и потому не стоило наносить оскорбление человеку, который мог бы успокоить своих сыновей.

– Ты брат человека, который зовет себя Чингисом, – произнес хан. – Что привело тебя в улус олетов? Зачем ты злишь моих сыновей и мешаешь им заниматься делом?

Хасар покраснел от гнева. Он не спешил с ответом, хотя знал, что Хачиуну наверняка доложили о стычке и его люди где-то рядом. Хан олетов наслаждался сценой, – судя по всему, он за ней давно наблюдал. Хасар превозмог негодование и заговорил с ханом неторопливо и спокойно:

– Я ударил того, кто ударил меня. Пока нет повода проливать кровь.

Хан скривил рот в презрительной усмешке, зная, что сотня воинов поспешит к нему по первому зову, а сыновья готовы проучить гордеца, посмевшего встать на их пути.

– Такого ответа я и ждал. Гонор не скроешь, как ни старайся. Здесь земля олетов, а ты пришел незваным.

Хасар скрыл нарастающий гнев за невозмутимым выражением лица.