Волк. Рождение

Она показывает пальцем на себя… Да, уж… Любая фотомодель обзавидуется такой фигурке и удавится от зависти! Идеальное лицо, обрамлённое густыми вьющимися от природы волосами, высокая крепкая грудь, не потерявшая своей формы двух чаш, видная в глубоком вырезе лёгкого топика, светлого тёплого цвета неба, обнажающего крепкий животик и тонкую талию без всяких следов жира или растяжек. Длинные, стройные ноги с полными тугими бёдрами, которые показывает мини юбка в обтяжку. Не хватает лишь тончайших чулок или колготок, но где их тут взять?! Но в это время!!! Такой наряд!!! На даме!!! Это уже не непристойность! Это… Матушка улыбается:

– Ты чего, Атти? Или непривычно? Решилась, наконец, одеть и показаться. Ты то меня поймёшь…

Естественно! Так одевались молодые девчонки, которых я видел в свой последний отпуск перед вылетом. Впрочем, матушка выглядит их ровесницей, а Маура… Кажется она сейчас рассыпется на стуле золой от стыда…. Естественно. Лёгкий, короткий халатик. Едва доходящий до середины бёдер, вырез, обнажающий половину бюста… Впрочем, на Аруанн юбка ещё короче.

– Мам… Ты потрясающе выглядишь!

Она вздыхает:

– Жаль, что я никому не могу показаться в этом кроме вас…

– Жаль. Не спорю. Но может… И удастся.

Матушка вскидывает на меня глаза, а я показываю незаметно на потолок. Она догадывается, расцветает своей волшебной улыбкой. Затем спохватывается:

– Давайте есть.

И тянется большой ложкой, которой накладывают еду, к котелкам и горшкам, нагружая всякие вкусности в тарелку, затем ставит её перед Маурой:

– Давай, девочка. Тебе надо прийти в себя после голодовки и болезни. И ты, Атти, не сиди столбом. Поухаживай за Маурой…

Та несмело тянется своей ложкой к горе еды в тарелке, испуганно шепчет:

– Я столько не съем…

– Съешь. Куда ты денешься? Лопай, давай.

Такое простонародное выражение из уст целой графини вновь вводит девушку в ступор, и матушка отвешивает ей лёгкий подзатыльник.

– Шевелись, малышка.

Девчонка спохватывается. Начинает работать челюстями… Вскоре замечаю, что её глаза осоловели. Всё же она слаба, так что придётся её пока держать при себе, пока баронесса не придёт в себя. Молча едим, наконец, тарелки пустеют, я разливаю дамам настои. Кому натту, больной – липовый цвет с мёдом, себе тоже натты. Матушка снимает крышку с блюда, полного свежих ароматных плюшек, густо посыпанных мелким сахаром. Маура несмело пробует, ахает, уплетает за обе щёки. Я откидываюсь на мягкую спинку удобного стула, удовлетворённо улыбаюсь – считай, что дома побывал. В Империи… Даже мои дамы одеты так, как одеваются на Руси… Словно я где-нибудь в стилизованном под древность ресторане или домике для отдыха… Уф… Наелись… Напились… Угу. Вон и матушка косится. Всё-таки она у меня молодец! Эх, кому то повезёт…

– Наелась, малышка?

Это я обращаюсь к Мауре. Та словно очнулась:

– Граф дель Парда, потрудитесь объяснить мне, что вы делаете? И вообще, где я, что со мной?

Не успеваю открыть рот, как отвечает матушка. И то верно – две женщины друг друга всегда поймут, тем более, когда доса Аруанн в таком неслыханно смелом наряде… Тут даже в борделях одеваются куда скромнее. Понятно, почему она выгнала всех слуг и заперла дверь… Улыбаюсь про себя…

– Это – замок Парда, девочка. Уж прости, что так тебя называю, но я гораздо старше тебя. Ты же ровесница Атти?

– Доса… Я родилась в год Зелёного Листа.

Матушка кивает:

– Да. Вы одногодки. Словом, Атти, когда приехал в Конти, нашёл тебя при смерти. Это, конечно, жутко благородно раздать все долги, а потом лечь и умереть с чистой совестью от голода. Но – глупо. Особенно, вешать свою смерть на моего сына…

– Я не собираюсь винить графа дель Парда ни в чём, доса!

– Скажите это людям.

Парирует мама, и я с благодарностью смотрю на неё. Всё же жизнь рядом со мной изменила её настолько…

– А кто бы узнал?!

Запальчиво выдыхает Маура, и получает ответ:

– Узнали, поверьте…

Короткая пауза. Мама вновь продолжает речь:

– В общем, Атти спас вас от неразумного в высшей степени поступка, и поскольку дать вам отправиться в Сады Высочайшего не входило в его планы никоим образом, а оставлять вас было невозможно, то забрал в Парда. Но вы, баронесса, ко всему, вдобавок умудрились серьёзно заболеть…

– Ма…

Тяну я.

– Маура тут не причём. Это я виноват. Стал её обмывать, а в комнате сквозняки… А она ослабла от голодовки…

– Вы мыли меня, граф?!!

…Кажется, сейчас в меня что-то полетит! Успеть бы увернуться…

– Скажем так, баронесса… Я просто увидел чуть больше, чем на прошлом Совете…

Маура замирает на месте, а матушка с любопытством смотрит на меня:

– Значит, это она была третьей? Мы с Керой и Аланой долго смеялись, вспоминая этот случай…

Киваю, а баронесса молчит, словно проглотила лягушку…