Волк с Уолл-стрит

— Обычно его назначают при эпилепсии для предотвращения припадков, но иногда оно помогает и при хронической боли. Не хочу тебе врать, Джордан, — на быстрый эффект не стоит рассчитывать. Препарат еще не получил одобрения Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения в качестве обезболивающего средства, так что тебе предстоит стать одним из первопроходцев. Я уже заказал его — через час оно будет у тебя.

— Как оно называется?

— Ламиктал, — ответил Барт. — Как я уже сказал, побочных эффектов нет, поэтому ты вряд ли даже заметишь разницу. Прими две пилюли перед сном, и посмотрим, что будет.

На следующее утро я проснулся около половины девятого — как обычно, один в своей огромной постели. Герцогиня, скорее всего разъяренная, как ведьма, уже отправилась в конюшню. К полудню она вернется, все еще возмущенно фыркая и ворча себе под нос, после чего спустится вниз и займется тем, что станет придумывать себе новые наряды. Их у нее уже столько, что в один прекрасный день она сможет открыть небольшой магазин.

Итак, я лежал, тупо разглядывая немыслимо дорогой балдахин из белого шелка над кроватью, и покорно ждал, когда же вернется боль. И думал, что вот уже шесть лет, как я терплю эту пытку. Странно, лениво подумал я, в левой ноге все еще не стреляет… и жжения в нижней части тела тоже как будто нет. Я осторожно спустил ноги с постели и медленно встал, подняв руки над головой. И ничего не почувствовал. Сделал несколько наклонов — по-прежнему ничего. Нет, боль не стала меньше — ее просто не было!. Ощущение было такое, словно кто-то повернул выключатель и отключил ее. Боль просто-напросто исчезла.

И вот я просто стоял там в одних трусах и ждал. Сколько прошло времени, не знаю. А потом я опустился на пол, уронил голову на край матраса и заплакал. Эта боль украла у меня шесть лет жизни, три из которых были настолько мучительны, что я буквально чувствовал, как она высасывает из меня все силы. Из-за нее я стал наркоманом. Погрузился в депрессию. Делал такое, на что никогда не решился бы в нормальном состоянии. Если бы не мое пристрастие к наркотикам, я бы никогда не утратил контроль над «Стрэттон».

Разве не они стали причиной многих моих дурных поступков? Не будь я под кайфом, стал бы я спать с проститутками? Могло ли мне прийти в голову прятать деньги в швейцарском банке? И уж конечно, я бы никогда не допустил, чтобы продажи у «Стрэттон» стремительно пошли вниз. Спохватившись, я мысленно одернул себя. Конечно, было бы заманчиво свалить все на наркотики, но, как это ни печально, пришлось признать, что во многом виноват я сам. Оставалось утешаться тем, что с этой минуты я постараюсь жить честно — и начну с того, что займусь «Стив Мэдден Шуз».

Не успел я принять это решение, как дверь распахнулась. На пороге стояла Чэндлер.

— Доброе утро, папочка! Пришла поцеловать, где у тебя бо-бо, — нагнувшись, она чмокнула меня пониже спины, сначала с одной стороны, потом с другой, после чего прижалась губами к моей пояснице, чуть повыше того места, где красовался шрам.

Я уставился на свою дочь. Когда же она успела вырасти? Пока я пребывал в наркотическом забытьи, Чэндлер успела распроститься с памперсами. Личико ее утратило младенческую пухлость, и хотя ей не было еще и трех, разговаривала она совсем не так, как обычно разговаривают дети в ее возрасте. Сморгнув слезы, я улыбнулся.

— А знаешь, малышка, вот ты поцеловала, где у папы было бо-бо, и все прошло!

— Правда? — спросила Чэндлер, недоверчиво округлив глаза.

— Да, малышка. Чистая правда, — подхватив дочку под мышки, я поднялся на ноги и со смехом подбросил ее вверх. — Видишь? У папы больше ничего не болит. Ну, разве не здорово?

— И ты снова будешь играть со мной во дворе? — все еще не веря, спросила она.

— Ну, конечно, а как же? — Я закружил ее по воздуху. — С этого самого дня я буду играть с тобой каждый день, обещаю! Но сначала давай найдем мамочку и порадуем ее новостями!

— А ее нет, папочка, — уверенным тоном заявила Чэндлер. — Она катается на Липеаре.

— Да? Ну что ж, в следующий раз составлю ей компанию. А сейчас пойдем отыщем Картера, идет? — Чэндлер радостно согласилась, и мы отправились на поиски Картера.

Увидев меня, Герцогиня буквально рухнула с лошади. В полном смысле этого слова. Лошадь дернулась в одну сторону, она — в другую, и вот она уже лежит на земле, кашляя и отплевываясь. Я поведал ей о своем чудесном исцелении, и мы радостно поцеловались. Это был чудесный, блаженный миг. А потом у меня вдруг вырвалось:

— Давай возьмем отпуск и проведем его на яхте. Отдохнем немного, расслабимся…

Но почему в этих словах прозвучала такая ирония?

Глава 34 Испорченный отпуск