Волк среди теней

я был специалистом по компьютерам и писал книги о программировании. Таким образом, среди всех живущих в мире я величайший автор и эксперт в области, которая тут и сейчас до непристойности бесполезна. Я жил в мире алчности, насилия, похоти и террора. Этот мир погиб. Но что я вижу вокруг себя теперь? Точно то же, только, к счастью, в гораздо меньшем масштабе. Ваше недоверие ранит меня больше, чем я способен выразить.

– Так начнемте заново, Каритас, – сказал Шэнноу, опуская ладонь на плечо старика. – Вы мой друг, я доверяю вам и клянусь считать правдой, что бы вы мне ни говорили.

– Благородный жест, мистер Шэнноу. Его достаточно.

– Так расскажите, чем опасен восток.

– Вечером мы сядем у огня и потолкуем, но сейчас меня ждут дела. Еще дважды обойдите поселок, мистер Шэнноу, а когда увидите свою хижину, постарайтесь вернуться в нее бегом.

Едва старик удалился, как к Шэнноу, отводя глаза, подошла Куропет.

– Вы себя лучше чувствуете, Громобой?

– С каждым днем лучше, госпожа.

– Принести вам воды?

– Нет. Каритас говорит, что я должен ходить и бегать.

– Можно я похожу с вами?

Шэнноу взглянул на нее и увидел, что она залилась румянцем.

– Ну конечно. Я буду очень рад.

Она была выше ростом, чем большинство женщин в поселке. Темные волосы поблескивали, точно смазанные маслом. Она была по-юному длинноногой. Ее движения отличали грация и невинная чувственность.

– Как давно вы знаете Каритаса? – спросил он, просто чтобы завязать разговор.

– Он всегда был с нами. Дедушка рассказывал, как Каритас учил его охотиться, когда дедушка был еще мальчиком.

Шэнноу остановился.

– Ваш дедушка? Но в то время Каритас должен был быть гораздо моложе.

– Каритас всегда был старым. Он бог. Дедушка говорил, что он учил охотиться еще его дедушку. Когда учит Каритас, это великая честь.

– Но, может быть, это были другие Каритасы? – предположил Шэнноу.

– Может быть, – согласилась Куропет. – Скажите мне, Владыка Громобой, вам дозволено иметь женщин?

– Дозволено? – повторил Шэнноу, краснея. – Нет, это не разрешено.

– Очень печально, – сказала Куропет.

– Да.

– Вас за что-то покарали?

– Нет. Но, видите ли, я женат. У меня есть жена.

– Одна?

– Да.

– Но ведь ее здесь нет.

– Да.

– А я здесь.

– Я это очень хорошо знаю. И благодарю вас за вашу… доброту, – после долгой паузы наконец сказал Шэнноу. – Извините меня. Я очень устал. Лучше мне прилечь.

– Но вы же еще не бегали!

– В другой раз. – Шэнноу вошел в хижину и сел. Он чувствовал себя глупо, и все-таки ему было приятно. Он вынул пистолеты из седельных сумок и вычистил их, проверяя каждую капсюлю, прежде чем вернуть ее на место. Самые надежные пистолеты, из каких ему доводилось стрелять! Осечки случались не чаще, чем на двадцать выстрелов. Хорошо уравновешены и достаточно меткие, если правильно учитывать отдачу левого. Он пересчитал оставшиеся капсюли. Сто семьдесят. Запаса гремучей смеси у него хватит еще на триста пятьдесят. Черного пороха тоже достаточно.

Когда он укладывал пистолеты назад в сумки, вошел Каритас.

– У черного пороха неплохая метательная сила, – заметил старик, – но сгорает он далеко не целиком. Вот почему от него столько дыма.

– Порох для себя я изготовляю сам, – сказал Шэнноу, – но селитру найти очень трудно. А серы и древесного угля хоть отбавляй!

– Как вы себя чувствуете?

– Сегодня получше. Завтра начну бегать.

– Куропет рассказала мне о вашем разговоре. Вам трудно разговаривать с женщинами?

– Да, – признался Шэнноу.

– Так научитесь забывать, что они – женщины.

– Это очень трудно. Куропет неотразимо привлекательна.

– Вам следовало бы принять ее предложение.

– Прелюбодеяние – грех, Каритас. А у меня и так достаточно грехов.

Каритас пожал плечами.

– Не стану вас разубеждать. Вы спрашивали про восток и опасности там. Как ни странно, тут большая роль принадлежит Библии.

– Там обитает какое-нибудь религиозное племя?

– Вот именно… хотя их взгляды диаметрально противоположны вашим, мистер Шэнноу. Они называют себя исчадиями Ада и утверждают, что поскольку Армагеддон – сбывшаяся реальность, а нового Иерусалима нет, значит, Люцифер одержал победу над Иеговой. И поклоняются ему как Владыке мира.

– Мерзость! – прошептал Шэнноу.

– Они исповедуют культ Молоха и предают первенцев огню. В их храмах совершаются человеческие жертвоприношения, и обряды их поистине неописуемы. Те, кто не принадлежит к их племени, считаются врагами и либо обращаются в рабство, либо сжигаются заживо. У них к тому же есть пистолеты и ружья, мистер Шэнноу. И они заново изобрели патрон с гильзой без закраины.

– Не понимаю.

– Подумайте о превосходстве ваших капсюльных пистолетов над кремневыми ружьями, которые вам случалось видеть. Ну так патрон с гильзой ровно настолько же превосходит капсюль.

– Объясните, пожалуйста.

– Лучше я вам просто покажу, мистер Шэнноу.

Каритас расстегнул овчинную куртку. Под ней в надетой через плечо черной кобуре покоился пистолет, каких Шэнноу еще не видел. Черная рукоятка была прямоугольной, а когда Каритас извлек его из кобуры, оказалось, что ствольная коробка также имеет прямоугольную форму. Каритас протянул пистолет Шэнноу.

– Как он заряжается?