Волк. Тайна Черной пирамиды

– Ха-ха, – усмехнулся испанец. – И когда же это останавливало тебя, волчонок?

– Проблема в том, что этот другой – мой друг!

– И он хороший amigo?

– Один из лучших! А ты знаешь, как у меня их мало.

– Однако дилемма. Что выбрать: честь и совесть или любовь и страсть?!

– Да, в принципе нет никакой дилеммы, Мартин, – делая глоток вина и отставляя бокал в сторону, произнес Владимир, откинувшись на мягкое кресло. – Любви, как таковой нет, ее просто не существует в природе! А то, что мы по ошибке принимаем за нее, это лишь сильная и мимолетная страсть, со временем перерастающая в привязанность.

– Так мог сказать только человек, испытавший настоящую и сильную amor*, но потерявший ее и взамен получивший болезненный шрам на сердце, как напоминание о прошлых ошибках, – философски заметил испанец.

*Amor (исп.) – любовь

Владимир внимательно, прищурив глаза, посмотрел на Мартина, а затем усмехнулся и произнес:

– Чертов испанец, а я уже стал забывать, что ты намного умнее и хитрее, чем кажешься!

– Облик часто бывает обманчив, и все мы носим маски, притворяясь под гнетом бесчисленных правил и ненужных моральных и этических норм, и только этот чудный божественный дар, – Мартин высоко поднял бокал с вином, – срывает с нас маски и показывает истинную натуру!

– Ну, ты загнул, философ, – расхохотался Владимир. – Вино делает из нас тех, кто мы есть?! По-моему, избыток этого напитка в организме превращает нас в животных и порождает самые низменные желания.

– Это я и имел в виду, мой юный волчонок! – сказал де Вилья. – Мы все по природе своей лишь дикие звери, совсем недавно вышедшие из лесов и спустившиеся с гор. Просто кто-то когда-то наделил нас разумом, чуть выше, чем у наших четвероногих братьев, и привил мораль, эту лживую puta**, скрывающую истинную натуру. А этот чудесный напиток, – испанец сделал глоток и, осушив бокал, продолжил, – между состоянием легкого опьянения и фазой превращения в зверя, дарует нам истину, пусть и на краткий миг. Вся истина в вине, мой amigo, и не ищи другой!

** Puta (исп.) – шлюха

– Слова, достойные поэта, – заметил Владимир.

– Отдам их любому из этих стихоплетов по бросовой цене, – нашелся испанец.

– А ты сегодня в ударе, мой друг! Еще вина?

– Конечно! Когда это я от него отказывался, – лукаво усмехнулся Мартин и протянул Владимиру бокал.

Волков наполнил фужер испанца и, подлив вина и себе, произнес:

– Кстати, завтра мы с тобой приглашены на прием, так что не напивайся сегодня сильно.

– Мы? – удивился испанец. – И кто же это позвал к себе Мартина де Вилью?

– Ну, если быть до конца откровенным, на этот прием приглашен я один, но, думаю, что против твоего присутствия никто возражать не будет, скорее, наоборот, твое появление придаст шарм этому вечеру.

Испанец прищурил глаза, и, лукаво посмотрев на Владимира, произнес:

– По-моему, ты что-то не договариваешь мне, хитрый волчонок. Зачем я нужен тебе на этом вечере? А ну, говори!

– Ну да, тебя не проведешь, старый лис, – усмехнулся Владимир. – Твое присутствие мне действительно необходимо для дела. Хочу поставить на место одного молодого выскочку, имеющего наглость усомниться в твоем существовании, и, как следствие, в моем умении владеть шпагой.

– Каков наглец! – возмутился де Вилья. – Усомнился в моем существовании?! Ну, это уже оскорбление! И отчего же ты сам не насадил его на свою спицу, малыш? – И испанец кивнул в сторону трости со скрытым клинком, лежащую на столике рядом.

– Не представилось возможности, мой дорогой друг. Но я и не хочу нанизывать его на мою, как ты выразился спицу, я всего лишь хочу проучить наглеца и преподать урок.

– Самый хороший урок ты можешь преподать ему, пустив кровь!

– Боюсь, он слишком осторожен для этого.

– Боюсь, тогда он просто трус, – фыркнул Мартин.

– Вот именно! – кивнул Владимир. – А что лучше всего не уязвляет мужское самолюбие, чем доказательство его трусости в присутствии всего света, о котором потом еще долго будут судачить злые языки?!

– Ну и плут же ты, – расхохотался Мартин и потрепал Волкова по голове.

– Поднимем за это наши бокалы!

Они чокнулись и выпили. Владимир вновь принялся наполнять фужеры, а Мартин спросил:

– И что же это за мероприятие, на котором мы будем вынуждены появиться завтра?

– День рождения одной юной и очень милой особы.

– Значит fiesta.

– Почему именно fiesta?

– Fiesta – праздник жизни, мой amigo, а мы ведь будем чествовать жизнь!

– Тогда пусть будет fiesta, – согласился Владимир.

– Подозреваю, что эта юная особа и есть та, что разожгла искру в твоем сердце?!

– От тебя ничего невозможно скрыть, старый лис. Да, это она: Анечка Ларионова, красивое и юное создание, подобное ангелу, спустившемуся с небес.

– Ты ведь хотел оставить эти вздорные мысли во благо своего amigo, – усмехнулся Мартин.

– Хотел, – кивнул Владимир. – Но они не перестают меня мучить.

– Чаще всего мы не выбираем свою amor, она сама находит нас в самые неожиданные моменты нашего бытия, – со вздохом произнес испанец, а затем сделал глоток вина и, закрыв глаза, минуту помедлил, как бы вспоминая что-то, после чего добавил. – Так было и со мной.