Волк в ее голове. Часть III

Диана нахмуривается и медленно опускает пирожок в тарелку. Дёргается и резко выходит из кухни.

– Ты че?!

– Подумала, – раздаётся из коридора.

– О чём?

Словно разорвав невидимую преграду и вырвавшись из разума Дианы в нашу реальность, надо мной нависает что-то гигантское, ледяное, колючее.

«О смерти»?

Диана «о смерти» подумала? Или об извинениях?

Аппетит пропадает. Я хмуро оглядываю пирожки и на свинцовых ногах иду в прихожую.

Диана на корточках рассматривает мятый конверт: посреди марки распустилась шеренга альпийских цветов, жёлтых, розовых и белых. Печати тут, печати там – не письмо, а усталый путешественник, который стёр ноги до мозолей.

Я подхожу ближе, сажусь рядом с Дианой и различаю детали: домашний адрес и ФИО Вероники Игоревны в разделе отправителя. Внизу, в строках для получателя, значится какая-то женщина.

КОМУ: СТЕЖКИНА ВАЛЕРИЯ МИХАЙЛОВНА

КУДА: 6… [ЦИФРЫ СМАЗАНЫ]…101, [СМАЗАНО]…СК, П[БУКВЫ СМАЗАНЫ]ЧИЙ ТУПИК, 4, КВ. 4.

ШТЕМПЕЛЬ ОТПРАВКИ: 29.01.2018, СЕВЕРО-СТРЕЛЕЦК, 166 345.

– Знаешь её? – спрашиваю я и скашиваю взгляд на Диану. Мою щеку согревает её щека, а мой нос чувствует неубиваемый запах ацетона. – Знаешь?

Диана качает головой, и чёрная чёлка съезжает, осыпается на правый глаз. Прозрачно-белые дорожки слез поблёскивают в свете люстры.

Я снова переключаюсь на конверт. С его левого края на металлической скрепке держится бланк «Причина невручения», где размашистая галочка раздирает квадратик «Адресат по указанному адресу не проживает». Пониже красными чернилами перечёркнуто «д. 4, кв. 4».

Четвёртый дом. Четвертая квартира.

Четвёрка на окне кабинета химии.

Диана зажимает край конверта между пальцами и тянет в стороны, чтобы надорвать. Что-то её останавливает – она замирает так на пару секунд, хмурится, наконец, с треском, с усилием разрывает бумагу. На свет появляется аккуратно сложенное письмо: зелёные чернила на глянцевито-белом фоне.

«Здравствуй, мама…» – читаю я начало. Диана ещё сильнее мертвеет лицом, бледные губы вздрагивают и едва-едва приоткрываются при словах:

– Я это не писала.

Мы растерянно смотрим друг на друга и, словно набрав воздуха, читаем дальше.

Здравствуй, мама…

(Первый абзац перечёркнут множеством линий и нечитаем)

Как Зина? Как Максим?

Хотела бы я сказать, что в своих беспокойных снах вижу этот город. Его туманные улицы. Вас, каких-то немых, застывших во времени. Отца. Но это не будет правдой. Никто мне не снится. Ни вы, ни… (окончание фразы зачёркнуто).

Я обещала себе, что вы обо мне никогда больше не услышите, и всё-таки не сдержала собственного обещания. Радуйся! Или злись, это ты лучше умеешь.

Забавно. Это не первый, даже не второй и не третий раз, когда я собираюсь позвонить вам или написать, или приехать к нашему дому, чтобы позвонить в дверь и плюнуть в твоё постылое лицо, но раньше я себя как-то сдерживала. Я до… (зачёркнуты слова) останавливала себя. Сочиняла письмо, кидала в мусорку. Рвала билет на вокзале, набирала наш номер и меняла последнюю цифру. Забывала наш номер. Писала его на бумажке и выкидывала. Учила вновь и вновь забывала, и снова швыряла в мусор все эти билеты, письма и номера.

Я мастерски научилась себя обманывать, чтобы больше не видеть тебя и не слышать.

И знаешь что? Может быть, и в этот раз получится так же, и ты никогда не получишь это письмо. Даже не узнаешь, что я тебе писала.