Волк в собачьей стае

Крику-то было, воплей радостно-истеричных. Невзирая на недовольство капитана Этта, которого тревожил шум издаваемый пленниками колодца, Щепа с Техой не могли сдерживать своих чувств. Понять их было легко — просидеть почти сутки в темноте и неведении, практически отчаявшись дождаться помощи — так и свихнуться можно на радостях.

Как только улеглись страсти, капитан тут же устроил им допрос. Хоть и говорил, что верит чутью акети (так назывался народ, к которому принадлежал Верцингеторинг), но не успокоился до тех пор, пока Щепа слово в слово не подтвердил то, что перед этим рассказал Слава. Бородатые дружинники обнимали своего коллегу, похлопывали по плечу при этом, не забывая подначивать и отпускать шуточки по поводу его сидения в колодце.

Теха жался к Славе. По лицу мальчика, его до сих пор дрожащему голосу было видно, что довелось ему пережить за последние часы.

— Тебя все нет и нет… — в который раз говорил он Славе, — мы думали, что ты через пару крайн вернешься, а ты все не возвращаешься… этот, — он мотнул головой в сторону Щепы сразу стал говорить, что ты пропал, что съели тебя кулькасы… мол не зря Проклятые дырку заклятием от нечисти запечатали. Но я ему не верил, хотел даже в морду дать, но разве с таким боровом сладишь… Как ты прошел-то? — спрашивал он в сотый раз. Слава гладил его по вихрастому затылку и в сотый раз повторял, что прошел нормально, просто путь был долгим и тяжелым вот он и задержался немного. Про зал с костями, схватку с неведомыми монстрами у подземного озера и про то, что произошло с ним в щели, он предпочитал умолчать, избегая последующей волны расспросов.

— Ну и вид у тебя Валад, — наконец, сказал Теха, — будто ты с ханями в одной луже валялся. Да — подумал Слава, представив, как выглядит со стороны — помыться бы не мешало. Высохнув, пещерная глина задубила одежду и противно стягивала кожу. Волосы на голове слиплись в грязное мочало, требовали мыла и расчески.

Родник показал ему один из дружинников, когда они спустились к стоянке отряда. Среди других, этот доброхот выделялся богатырской статью — ширина его квадратных плеч лишь немногим уступала росту — эдакий шагающий комод.

— Торво, бывший коваль, — представился он Славе. С расспросами приставать не стал, молча наблюдал в сторонке. Фыркающий как тюлень Слава долго смывал с себя грязь и глину, сетуя на отсутствие в этом мире хоть каких-нибудь моющих средств. Вода была ледяной и поэтому отмывала и отстирывала крайне неохотно. В конце концов, Слава посинел, замерз и бросил это бесполезное занятие. Тогда Торво приблизился к нему и протянул большой кусок шерстяной ткани с дырой посредине, что-то вроде пончо.

— От Лукана осталось, — непонятно объяснил здоровяк и более ничего не сказав, ушел.

— Спасибо! — крикнул ему в спину Слава, но тот даже не обернулся.

Пожав плечами, Слава разложил свои мокрые шмотки на камнях для просушки, затем напялил на себя пончо и подпоясался вытащенным из джинсов ремнем. Стало теплее и сразу захотелось есть. И то сказать — он уже сутки крошки хлеба во рту не держал. Тут прибежал Теха.

— Валад! Тебя там этот… капитан зовет, поговорить с тобой хочет.

Капитан Этт сидел перед едва тлеющим костерком в одиночестве. Дружинников и Верцингеторинга нигде не было видно, один Щепа спал неподалеку, завернувшись в какие-то тряпки.

— На разведку услал, — сообщил капитан, словно прочитав вопрос в глазах Славы, — А этот, — он кивнул в сторону Щепы, — ночью будет караулить. Раз вы говорите, Проклятые рядом, начеку надо быть, — он показал Славе на место возле себя, а когда тот сел, протянул ему нанизанный на двузубую вилку здоровый кусок жареного мяса. Разорвал круглую лепешку. Большую часть отдал Славе, меньшую мальчишке. Ему же достался и второй кусок мяса. После чего, Этт повелительно махнул рукой, приказывая Техе удалиться. Лицо мальчишки выражало крайнюю степень недовольства, но спорить с самим капитаном городской дружины он не осмелился. Отошел к камням и настороженно поглядывал оттуда.

Есть с вилки было непривычно, тем более что никаких других орудий, даже тарелки, ему не предложили. Но голод не тетка, и Слава не обращая внимания на приличия, обжигаясь и давясь, в десять минут умял с полкило мяса.

Капитан Этт все это время молчал, терпеливо ожидая, когда он насытится. И лишь когда Слава, покончив с жарким шумно выглотал туесок воды, он, наконец, задал вопрос:

— Кто вы Валад?

— Я э-э… — наморщив лоб, Слава несколько минут старательно повторял рассказанную когда-то Техе версию, о том, что, дескать, он пришел с караваном из дальних мест, а из каких забыл, потому что упал с коня, стукнулся головой и частично потерял память.

Этт внимательно слушал, а когда старлей закончил излагать, задумчиво почесал кончик носа и спросил словно бы сам себя:

— Когда же в этих местах был последний караван? — и сам же себе ответил. — Кажется года два назад, еще до того как рыжие захватили брод через Кипящее озеро.

Слава почувствовал, как жар ударил в лицо — похоже, его поймали на вранье.