Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

Мастера‑обжигалы укладывали сырец в печь. В продолжение четырех, пяти и даже десяти суток поддерживался слабый огонь. Этот период обжига назывался на парах, то есть в это время выгонялся пар из сырца. После чего на двое‑трое суток разводился сильный, ровный огонь, который поднимался до самого верха печи. Кирпич при этом раскалялся докрасна, как железо в кузнице. Эта операция называлась взваром. Потом печи давали остывать в течение пяти суток и начинали выгрузку кирпича.

После обжига кирпич выходил нескольких сортов: железняк, полужелезняк, красный, алый, полуалый и печной. Особо ценился красный и алый кирпич. Вывозили кирпич в Москву на лошадях. Принято было на заводах накладывать до тысячи кирпичей на шесть лошадиных повозок. На многие версты растягивались лошадиные караваны с кирпичами…

Через много лет после Рюмина по этому адресу жил замечательный художник Илья Семенович Остроухов (1858–1929). Родился он в самом что ни на есть купеческом сердце Москвы – в Замоскворечье. Зажиточная семья желала видеть в нем продолжателя своего дела и направила учиться в Московскую практическую академию коммерческих наук. А он учился навыкам рисования у Репина и Чистякова. В итоге дебют двадцативосьмилетнего художника состоялся на 14‑й выставке Товарищества передвижных художественных выставок в 1886 г.

Павел Третьяков обратил внимание на подававшего большие надежды Остроухова, начав покупать его полотна для своей галереи – «Ранняя весна», «Золотая осень» и, конечно, «Сиверко», которое он ставил в ряд лучших пейзажей своей коллекции. Но и сам Остроухов стал собирать картины, поначалу это были подарки коллег. В 1881 г. Василий Поленов преподнес Илье Семеновичу этюд «Лодочка», что и стало первым полотном в его коллекции.

Постепенно любовь к живописи стала соперничать с пламенной страстью к собирательству, чему способствовала женитьба на Н.П. Боткиной, дочери богатого чаеторговца. К концу XIX в. слава Остроухова‑коллекционера в Москве намного превосходит известность Остроухова‑художника.

В 1905 г. Остроухов по праву был избран попечителем Третьяковской галереи. Критик А. Эфрос отмечал: «Старая Москва звала его просто Ильей Семеновичем, без фамилии, словно никакой фамилии у него не было. Это – особая, исконная российская честь, означавшая, что другого человека с таким именем‑отчеством не существует, а этого, единственного, должен знать всякий. Он делил в собирательстве это отличие только с «Павлом Михайловичем» Третьяковым; он – второй после него и последний».

После 1917 г. коллекция Остроухова была национализирована, а сам он занял почетную должность пожизненного заведующего Музея иконописи и живописи в Москве.

Однажды с Ильей Семеновичем произошел такой случай. Он продал за 300 рублей своему дальнему родственнику и собирателю картин Д.И. Щукину большое полотно, на котором была явственно различима подпись Терборха. Это была странная аллегория в жанре пейзажа, в которой не просматривалась ни одна из черт, характерных для творческой манеры этого художника. Однако Остроухов настаивал, что это Терборх. Картина оставалась в коллекции Щукина около года, и он все более сомневался в авторстве знаменитого голландца. Наконец, отправляясь в Берлин, Дмитрий Иванович захватил эту вещь с собой и продал ее уже за 600 рублей. Каково же было огорчение Щукина, когда в одном из западноевропейских журналов по искусству он прочел, что его картину приобрел директор Гаагского музея Бредиус, а после реставрации под фальшивой подписью Терборха была обнаружена подлинная подпись Вермера Дельфтского! Картина называлась «Аллегория веры» и оценивалась экспертами в 400 тысяч марок. Вот так Илья Семенович Остроухов не распознал великого художника.

В 1906 г. сюда же переехал и жил в течение нескольких лет художник Валентин Александрович Серов (1865–1911). У Серова и Остроухова была совместная мастерская. Еще в их «холостые» годы, как пишет дочь Серова Ольга Валентиновна, «Серов и Остроухов сильно дружили… На всем протяжении двадцатишестилетней дружбы Ильей Семеновичем проявлено к папе огромное внимание, любовь и забота».

В 1950 г. в СССР были впервые изданы «Воспоминания о русских художниках» Всеволода Мамонтова, сына Саввы Мамонтова. Всеволод Мамонтов работал в ту пору хранителем музея‑усадьбы «Абрамцево». Автор близко знал многих выдающихся русских художников, входящих в круг Абрамцевского кружка. Мамонтов сообщает интересный факт: Валентина Александровича Серова в семье Мамонтовых звали Антоном: «Когда родилось это имя – Антон, я не помню. В доме нашем Серов появился «Тошей», и затем уже Тошу перекрестили Антошей – Антоном. Любопытно подчеркнуть, что сам Серов никогда не протестовал против этого нового имени и как будто даже любил его, по крайней мере, в память его одного из своих сыновей назвал Антоном».