Волхонка. Знаменка. Ленивка. Прогулки по Чертолью

Есть и другое мнение: название старинного урочища связано с находившимся здесь древним культовым сооружением, возникшим задолго до крещения Руси в 988 г. Сторонники этой точки зрения задались вопросом: не свидетельствует ли корень черт в слове Чертолье о явном влиянии древнего культа бога Перуна у славян‑язычников? На месте святилища Перуна была впоследствии выстроена каменная церковь Ильи Обыденного, давшая название Обыденским переулкам. Это не случайно, поскольку культ святого Ильи‑пророка заменил язычникам образ дохристианского Перуна.

Не исключен и третий вариант: название произошло от присутствия в овраге границы, то есть черты, разделявшей его, поскольку еще в первой четверти XVII в. здесь жили посадские люди и стояла податная Чертольская слобода.

Храм Святого Антипия, 1880‑е гг.

В доисторические времена в урочище находилось древнее городище, затем, уже во времена Ивана Грозного, Чертолье входило в границы Белого города, отделенного от поселений Земляного города мощной кирпичной стеной толщиной в шесть метров. Городские поселения сложились здесь еще в XVII в., сюда же был переведен и Алексеевский монастырь.

Чертолье упоминается в известном указе Ивана Грозного об учреждении опричнины. Царь написал этот указ после того, как, отрекшись от власти, укрылся в Александровской слободе, бояре же отправились к нему депутацией, умоляя вернуться в Первопрестольную. Вот тогда Иван Грозный и подчинил «особное» владение себе, выделив его из «земщины». Москву он поделил между опричниной и земщиной; опричные бояре, дворяне и приказные люди отныне жили в опричнине, включавшей в себя местность от впадения Черторыя в Москву‑реку до Никитской улицы, а именно: улицы Чертольская с Семчинским селом, Арбатская до Дорогомиловского «всполья», левая сторона Никитской, а людям, «которым в опришнине бытии не велел, и тех… велел перевести в иные улицы». Слобода опричников вместе с рынком и кладбищем занимала территорию от Пречистенской набережной до Большой Никитской улицы, там же находилось подворье Малюты Скуратова.

А во времена смуты и междуцарствия Чертолье считалось уже поповской вотчиной, за право жить в которой нередко разгоралась нешуточная борьба, поскольку местоположение древнего урочища имело стратегическое значение. Как пишет немецкий наемный ландскнехт (рыцарь) Конрад Буссов, служивший в Москве с 1601 по 1611 г., «попам, жившим близко от Кремля на Чертолье. пришлось уйти из своих домов и передать их немцам, чтобы те, в случае нужды, днем и ночью могли быстрее оказаться возле царя»[1].

Царь, о котором пишет ландскнехт при московском дворе, – это Лжедмитрий I. После смерти Бориса Годунова в апреле 1605 г. царский трон в Кремле пустовал недолго. Уже в июне 1605 г. в Москву въехал назвавший себя сыном Ивана Грозного и, следовательно, претендентом на московский престол беглый монах Гришка Отрепьев и немедля короновался.

Новоявленный государь процарствовал всего 11 месяцев: «17 мая русские привели в исполнение свой дьявольский план. В 6‑м часу утра, когда царь и польские вельможи были еще в постелях и отсыпались с похмелья, их грубо разбудили. Разом во всех церквях ударили в набат, и тогда из всех углов побежали толпами сотни и тысячи человек с ружьями, с копьями или с тем, что попалось под руку. Все они бежали к Кремлю…» Лжедмитрия I поймали и убили, а затем долго таскали по Москве привязанным к телеге.

Интересные события разворачивались в Чертолье в 1611 г. В марте сего года много поляков было побито николаитами (так порою называли москвичей иноземцы). В ответ на это польские мушкетеры совершили несколько вылазок из Кремля с целью отомстить горожанам. Поляки уже давно окопались за кремлевскими стенами и боялись выходить оттуда без оружия.

Однажды очередной верховой отряд польских вояк – конных копейщиков, вышедший на подмогу изнемогающим от ожесточенных стычек с николаитами мушкетерам, не смог к ним пробиться, поскольку москвичи разрыли все улицы и перегородили их заграждениями – больверками[2]и шанцами.

Тогда поляки подожгли угловые дома на улицах, чтобы ветер быстро разнес огонь по всей Москве, что и случилось – за полчаса город был охвачен пламенем от Арбата до Кулишек. В результате пожара выгорела треть Москвы, полякам удалось одержать верх, так как русским было не под силу одновременно обороняться от врага, тушить огонь и спасать своих домашних.

На следующий день непокоренные московиты закрепились в Чертолье. Территория, которую они занимали, напоминала треугольник, образовываемый большой стеной Белого города; внутри этого треугольника насчитывалось до тысячи стрельцов, к тому же Чертолье не пострадало от пожара. Московитяне – это еще одно прозвище, которое дали им иноземцы, – ожидали штурма Чертолья с лобовой стороны. Но капитан иноземных ратников, французский офицер Жак Мажерет, служивший ранее телохранителем у Бориса Годунова и Лжедмитрия I, перехитрил чертольских сидельцев. Он вывел своих мушкетеров через кремлевские Водяные ворота по льду и ударил в тыл московским стрельцам.