Волхв

Барон сел и запрыгал: «Ту-ту, ту-ту-у!»

Платон обожал до зубовного скрежета

Небесный аналог свекольника свежего.

Но сколько ни думай про эйдосный борщ,

В тарелку его все равно не нальешь. 115

Подружка говорит мадам де Сад:

– Супруг твой, право слово, жутковат.

– Да был бы жутковат, оно б не худо,

Так нет! Он фантастический зануда!

Презентуй, милок, мне шаровары, А то больно хоцца в Шопенгары.

Строфы написаны разными почерками; видно, таким образом сестры развеивали скуку.

6. Тайна в полдень позовет.

Слепой нехоженой тропой

Над перехоженой водой

Не забредай в леса личин

И не шатайся под луной,

Ведь белояровый восход

Уже сжигает тот утес,

Чья тайна в полдень позовет.

На обороте трех оставшихся листков был записан текст некой сказки.

ПРИНЦ И КУДЕСНИК

Жил-был юный принц. Он все принимал на веру и только три вещи на свете принять на веру не мог. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, он не верил в Бога. Отец его, король, не однажды повторял, что всего этого просто не бывает. А коль скоро в королевстве не водилось ни принцесс, ни островов, да и Бог себя ничем не обнаруживал, юный принц с отцом соглашался.

Но вот как-то раз принц сбегал из дворца. И очутился в соседнем государстве. А там – что за диво!

– острова виднелись с любого лукоморья, и на островах этих обитали чудные и поразительные созданья, которых он и про себя-то назвать побоялся. Пока он искал лодку, на берегу ему встретился человек в парадном, чин чинарем, костюме.

– Неужто эти острова взаправдашние? – спросил у него юный принц.

– Конечно, взаправдашние, – ответил человек в парадном костюме.

– А кто те чудные и поразительные созданья?

– Истинные и безобманные принцессы, все поголовно.

– Так, получается, и Бог есть! – воскликнул принц.

– Я и есть Бог, – с поклоном ответствовал человек в парадном, чин чинарем, костюме.

Юный принц со всех ног помчался домой.

– Ага, вернулся, – сказал отец его, король.

– Я повидал острова, я повидал принцесс, я повидал Бога, – гордо заявил ему принц.

Король и бровью не шевельнул.

– Не бывает взаправдашних островов и взаправдашних принцесс, и Бога взаправдашнего не бывает.

– Но я же их видел своими глазами!

– Ну, скажи, как Бог был одет?

– Он был в парадном, чин чинарем, костюме.

– А рукава у пиджака закатаны?

Припомнил принц, что закатаны. Король улыбнулся:

– Это одеянье кудесника. Тебя провели.

И принц немедля устремился в соседнее государство, на тот самый берег, к тому самому человеку в парадном, чин чинарем, костюме.

– Отец мой, король, объяснил мне, кто ты таков,

– с негодованием сказал ему принц. – Сперва ты провел меня, а сейчас не проведешь. Теперь-то я знаю, что и острова, и принцессы невзаправдашние – ты ведь кудесник.

Человек на берегу усмехнулся:

– Не я тебя провел, мальчик мой. В королевстве отца твоего полным-полно и островов, и принцесс. Но отец твой наслал на тебя чары, и ты всего этого в упор не замечаешь.

Призадумался принц и побрел себе восвояси. Пришел к отцу, посмотрел тому прямо в глаза:

– Ты что, папа, действительно не взаправдашний король, а всего лишь навсего кудесник?

Улыбнулся король и закатал рукава:

– Да, сынок, я всего лишь навсего кудесник.

– Выходит, тот, на берегу, – Бог.

– Тот, на берегу, – тоже кудесник.

– Но я хочу понять, что есть взаправду, что останется, когда рассеются чары.

– Когда рассеются чары, ничего не останется, – ответил король.

Пригорюнился принц.

– Убью себя, – сказал он.

Король чародейством призвал во дворец смерть. Встала смерть на пороге, поманила принца. Задрожал принц. Вспомнил острова, прекрасные, но невзаправдашние, вспомнил принцесс, невзаправдашних, но прекрасных.

– Ладно уж, – сказал, – вытерплю как-нибудь.

– Знай же, сын мой, – сказал ему король, – что и ты теперь вот-вот станешь кудесником.

Все «циркуляры» подозрительно однотипные, будто их копировали зараз, да и стихи написаны одним и тем же карандашом, с одинаковым нажимом, как бы второпях и за один присест. С какого перепугу Кончису понадобилось бы посылать девушкам письменные указания? Какая-то «касаточка»… рана еще нe зажила; при мне о ней не упоминать; некий фокус, некий эпизод, который от меня утаили. Истолковать стихи и эпистемологическую побасенку116 гораздо проще; символика там вполне лобовая. Они, конечно, не могли быть твердо уверены, что я осмелюсь забраться в Нору. Видимо, такого рода подсказки распиханы по всей территории Бурани в расчете, что мне попадется на глаза лишь мизерная их часть. Однако чем меньше подсказка замаскирована, тем больше ей вроде бы хочется доверять; а значит, она тем вернее собьет меня с толку, верней, чем остальные, на первый взгляд невольные.

Нечего мне тут делать; что бы я ни обнаружил в Бурани, ситуацию это не прояснит, – еще сильней запутает.