Волхв

Но Ворон только усмехнулся, глядя на расставленные для него копейные сети, и повернул коня правей полумесяца, словно пытаясь проскочить мимо него. Хазары радостно заулюлюкали, инстинкт степного охотника сработал сам собой и теперь веселил кровь, обещая погоню с облавой. Конный строй начал сминаться, вытягивая копейное щупальце на перехват уходящей добыче.

Спрессованные бешеной скачкой секунды пронеслись, как один миг. Ворон гнал своего коня прикрыв левый бок щитом, словно и не замечал стремительно летящий ему наперерез острый наконечник хазарского копья. Еще чуть-чуть, и сокрушительный таранный удар неизбежен. Но тут разведчик снова резко повернул коня, направляя его теперь прямо на врага. Сам он нагнулся вперед, как хищная птица, и, вытянув вперед руку с мечом, впился глазами в хазарского воина. Доли секунды, чтоб найти слабое место врага для одного-единственного точного удара, – это все, что дает поединок несущихся навстречу друг другу всадников. А промахнуться Ворон не мог, просто не имел права: врагов было слишком много, и каждый его промах мог стоить ему жизни.

«Длинный хазарский халат из толстого войлока прошит железной проволокой, и мечом зараз не прорубишь, а голову наверняка прикроет щитом», – мелькнуло в мозгу.

В следующий миг меч Ворона крутанулся мельницей, поймав наконечник копья и пытаясь отбить его в сторону. Рука стремительно дернулась вверх и вбок, отводя гардой клинка смертоносное жало. Мгновение – и копье врага уже не опасно. Ворон резко махнул мечом сверху вниз словно хотел ударить и, когда хазарин нырнул под щит, рубанул его по ноге, извернувшись в седле. По колено ноги хазар надежно прикрыты халатом. Так, по колено, нога и осталась торчать в стремени. Степь огласил дикий, леденящий душу крик, и хазарин, выпрыгнув на всем скаку из седла, покатился по пыли, стискивая руками обрубленную ногу.

Еще край клинка скользил по разрубленной плоти, а разведчик стремительно распрямлялся в седле, ибо слева в его грудь уже метилось копье другого хазарина. Ворон резко нагнулся вперед, навстречу блестящей на солнце стали клинка и, стремительно выбросив руку со щитом, поймал его острие. Как только его левая рука ощутила удар, она плавно подалась назад, наклоняя спасительный диск и отводя его в сторону. Почти одновременно правая рука занесла меч. Хазарин, видя участь товарища, поджал левую ногу, скрыв ее под полой халата, и выставил вперед щит. Это его и погубило. Ворон как раз спровадил вражье копье на заслуженный промах и, высвободив свой щит, ударил им со всей силы по хазарскому. Прикрытие хазарина подалось в сторону, пропуская к своему хозяину смерть. В тот же миг русский меч, мелькнув словно молния, ударил кочевника прямо в лицо, прорубив чуть ниже глаз «второй рот». Изуродованная голова мотнулась назад, выпуская веер кровавых брызг.

Копье третьего хазарина ударило почти сразу же. Разведчик едва успел прикрыться щитом, падая назад на спину коня. Стальной наконечник, чиркнув по надежной броне диска, просвистел у самого лица, словно тень смерти. Хазарин был опытный воин и решил добить руса, пока тот лежит, размазанный таранным ударом копья по лошадиному крупу. Он поднял щит, чтоб ударить им в голову или, если повезет, прямо в шею. Таким ударом на всем скаку иногда просто сносили головы или проламывали череп. Но Ворона спасла злость. Его едва не выбили из седла, и взбешенный воин, вместо того чтоб пропустить неудачную сшибку, оставшись лежать, ударил… нет даже не ударил, а выстрелил руку с мечом прямо под поднятый щит в мягкое горло хазарина. Кочевник рухнул назад, вскинув последний раз непослушные руки. Из рассеченной шеи ручьем хлестала и пенилась кровь.