Волхвы против глобализма

В современных учебниках магии можно найти немало техник на обогащение. Конечной целью этих техник является получение денег. Однако сразу они не обещаются. Нужно выждать месяц, другой или пройти ряд событий, которые оказываются испытательными перед тем, как будут получены деньги как бы на халяву. В большом количестве учебников для домохозяек пишется, что им надо лишь начать мыслить себя богатой, приобрести психологию богатой дамы, и к ней сами потекут желаемые купюры. Нам, однако, представляется, что все это лишь игра продавца книг с покупателем. Деньги не появляются без необходимого для этого поступка. Иное дело, что жизнь вдруг предлагает сделать такой поступок, или упорно не предлагает его.

Если все упирается в обогащение ради паразитизма, то нужна не магия, а воровство или организация выгодного дела. Ради этого люди производят сделку с совестью, наступают себе на горло и заставляют себя вертеться. Иного выхода нет. Волшебство, ежели оно не шарлатанство, само по себе не обогащает, а лишь помогает обогатиться в процессе работы.

Но вот если нищета утомила, мешает работе, а менять себя и род деятельности нельзя — потому что замыслы не позволяют, тогда возможно изменить свои внутренние переживания. В этом волшебная помощь вполне возможна. Путь — как это сделать, для человека индивидуален. Волхов в таком случае обращается за помощью к богам и Природе. Материальная помощь к этому есть дар богов, а не результат волхования.

Обратимся к историческому примеру. Подобная практика существовала во все времена. Ничего не понимающий в язычестве и волховании И. Сахаров в «Сказаниях русского народа» приводит песню ведьм на эту тему. Он пишет: «Вот еще одно странное смешение звуков, сходное с выговором цыган. Пользуясь этой песнью, наши старухи-колдуньи думают, что обладают несметными богатствами, что эта песня в состоянии сейчас обогатить того, кто только может пропеть ее. Замечательно, что эти старухи всегда бывают совершенно нищими, хотя находятся в состоянии петь по сто раз на день.»

Шикалу! Ликалу!
Шагадам, магадам, викадам.

Небазгин, доюлазгин, фиказгин.
Бейхамаиш, гейлулашанн, эламаин.
Ликалу!
Шию, шию, дан, — ба, ба, бан, ю.
Шию, шию, нетоли, — ба, ба, згин, ю.
Шию, шию, бала, ли, ба, ба, дам ю.
О вилла, вилла, дам, юхала!

Гираба, наюра, юхала!
Карабша, гултай, юхала!
Захива, ванилши, схабатай, янаха.
Захива, гиряй, гиряй, добила, янаха.
Захива, вилхомай, вилхомай, янаха.
Мяу! згин, згин!
Гааш! згин, згин!

У-у-у! згин, згин!
Бя, — бая! — згин, згин!
Кво — кво! згин, згин!
Бду, бду! згин, згин!
Тили, тили! згин, згин!
Хив, чив! згин, згин!
Жу, жу! згин, згин!

Згин, згин, згин!

Вот такая песня приведена Сахаровым. Вероятно, для ее разбора потребуется очень специальное образование. Скорее всего, эта песня — искажение каких-то иноязычних текстов, сложенных в одно целое. Может быть, згин — это сгинь. Слова, вроде Мяу, Гааш, Бя, У-у, Кво, чив — весьма напоминают звуки животных, и могут заменять их имена. Необходимость изгонять известных, вообще говоря, безобидных животных, которых нельзя назвать прямо, может появиться только тогда, когда произошла двойная смена имени. За образами животных, которые сами едва обозначены, стоят какие-то совсем не желательные силы.

Перед этим, приручают вилу и еще кого-то. «О вилла, вилла, дам, юхала!». Само собой напрашивается, что ю. — это «юхало», нечто привлекательное, пахнущее. Янаха — как благодарение. Сочетание «згин, ю.» появилось в результате потери смысла певцами.

Зачин песни можно понять только по смыслу. Ликалу — видимо ликование, слава. Шагадам, магадам, викадам — культовые слова, которые неплохо было бы поискать в санскрите.

Текст песни напрямую не обещает богатства, но обещает изменить ситуацию так, что богатство могло бы появиться. Очевидно, те, кто пел эти строки, догадывались, что богатство в виде материальной собственности от этого не появляется. И все же текст облегчал нищенскую жизнь. Менял самочувствие. Восстанавливал силы. Потому и был востребован.

Тексты такого рода возникают в высших состояниях изменения сознания приближенных к замрое, к небытию, когда идет распад языковых форм, но когда происходит сцепление человека с самыми глубинными пластами бессознательного. Это граница, к которой может подвести отчаяние и с которой должна начинаться вера.