Волхвы против глобализма

4. Что случилось при демократии с нашим этническим сознанием? Мы уже обсуждали этот вопрос, поэтому кратко резюмируем сказанное. Случилось тоже, что с сознанием индейцев в Америке перед видом огненной воды и говорящего ящика. Мы слишком долго жили в тепличных условиях, и разучились охранять свой этнос, во всем доверяясь советскому государству. Само государство, давая людям социальные гарантии, в первую очередь вольно или невольно разрушало этническое сознание — ослабляло потребность людей во взаимной поддержке, в чувстве локтя. Нужна ли была народу такая государственная опека? Она явилась как политическое требование, а не как то, что народу действительно было нужно. С точки зрения здоровья этноса, такая опека была не нужна. У нас потерялся необходимый социальный иммунитет, а теперь мы сразу заболели всеми этническими болезнями. Это смертельно опасно.

Вернемся к огненной воде и говорящему ящику. Запад развернул перед нами такие потребительские перспективы, столько новых оберток, что люди отбросили свое родное и хорошее, и кинулись на заморское, далеко не всегда хорошее и нужное.

Ранее уже указывалось, что для усиления сбыта, глобализм формирует у нас сознание потребителей всего того, что сам потреблять не хочет. Плюс, он формирует ущербное духовное пространство, в котором хочет нас разместить. Так, все западные телепомои (а после 2006 года это и свои домашние телепомои на манер западных), выливающиеся на нашего обывателя ежедневно, имеют многоцелевое назначение. Экономическая составляющая этого назначения может быть и не главная. Это делается для формирования следующих компонент сознания нашей молодежи: а) Какие сильные и смелые парни в Америке (а я после этого не хочу быть русским, украинцем или белорусом) Российский вариант: те же парни в российских силовых структурах. б) Как они гуляют, пьют, жрут, сношаются! (и я буду так же). в) Они всегда герои — одиночки, у них как правило нет семей и детей. (я буду такой же). г) Они бесконечно борются с теми, кто стреляет и убивает. Сами они так же стреляют и убивают. (теперь я знаю, что так и надо себя вести, пусть весь мир против меня). д) Герой поплевывает на слабоумное начальство и никого не слушает, например, родителей, которые от него отстранены самой жизнью. (надо и мне посылать подальше своих предков).

Какое-то созидательное душевное напряжение, труд и результат, полученный людьми через этот труд, Запад в своих в телефильмах нам не рекламирует. Российское телевидение так же этого не делает.

Все это для большинства язычников очевидно. Говоря о том, как разлагают наше этническое сознание, нельзя не привести эти очевидные клише западного кинематографа.

Что же сделал с нами Запад? Посредством информационных технологий он создал новое пространство для жизни духа, которое иллюзорно, преступно и убого, но для многих оно кажется более привлекательным, чем прежнее духовное пространство. И это ключ вопроса! Идея, что при совдепии нам было плохо, а теперь очень хорошо — это ключевая идея демократической идеологии. Притом, что последние два десятилетия советской эпохи были прекрасным временем всеобщего благоденствия и покоя.

Естественно, что сегодня этот демократический постулат трещит по швам. И это хорошо, что он трещит. Но настораживает то, что лишь взрослая, сознательная часть населения возмущена бессовестной ложью демократии. Молодежь не выражает протестов против шельмования духа, и здесь нельзя судить только о московской молодежи. По всей стране, внутри сегодняшних двадцатилетних парней идет какой-то скрытый процесс. Отливается новая форма деловой реакции на обстановку, без ее выраженной критики, но и без того, чтобы принимать видимое и слышимое за чистую монету. В молодежи рождается неторопливая рассудительность. Похоже, что подлинно новыми русскими будут именно они. Будут ли они жизнеспособны? Ясность в этом вопросе наступит через десять — пятнадцать лет, к тридцатому году демократического режима. Сейчас же наша задача — сеять и сеять.

Истиной является то, что люди идут туда, где им хорошо. Душевно хорошо в первую очередь. И никакими силами их не удержишь. Надо ли им для этого подняться или опуститься — это уже второй вопрос. Хорошо им в западном боевике — они его смотрят, сколько бы я ни толковал им про значение этнической традиции. Меня просто объявят устаревшим, и наш диалог на этом закончится.

Что же надо? Надо вернуть, сформировать в нашей традиции такое ДУХОВНОЕ ЭТНИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО, жизнь в котором оказывалась бы более привлекательной, чем духовное потребление западных ценностей.

Ведь страшны не джинсы или мерседесы на русской земле. Страшно то, что они сокращают родовое пространство духа. Читающие эти строки уже наверняка научились сохранять свое духовное пространство, даже ходя в джинсах и обходя мерседесы. Этому могут научиться и другие люди.