Волхвы против глобализма

Так же возможно, что национальная идея совпадает с повседневной жизнью. Так бывает после осуществления мечты. Например, после великой победы, когда настало время пожинать плоды своих трудов. Историческое прошлое и будущее при этом отступают на второй план, хотя о них могут много говорить, но накала страстей они не вызывают. В такое историческое время слабеет значимость символики, и начинают преобладать прагматизм и рациональность. В обществе наступает покой, устанавливается размеренный неторопливый ритм жизни. Это время рожать детей и заводить большие семьи. Почему-то в истории русского народа такие времена были не продолжительными. Исключение, пожалуй, составляет жизнь Русского Севера в девятнадцатом веке.

Наконец, возможно и такое, что люди не могут, или даже не стремятся воплощать национальную идею в жизнь на прямую. При этом национальная идея живет на уровне сказки или мифа. В жизнь воплощаются символы национальной идеи через искусство, устное слово и через жизнь отдельных подвижников, но не через идеологию государства. В этом случае, общество живет постоянным обращением к прошлому. При этом становится очень важной вся история народа, которая со временем сакрализуется, превращается в былинный эпос.

В значительной степени так жили в Древней Руси. Такая ситуация возможна и в наше историческое время, ибо государство Российское открыто воюет с душой и жизненной идеей русского народа более трехсот лет. Старообрядцы заявили на прямую, что они уходят в леса и не имеют дело с бесовским государством. Но помимо них, в русском народа осталось не мало людей с протестом в душе, которые не уходили ни в какие леса, но дух и культуру, альтернативную политике государства, сохранили и передали своим детям. Эти люди, спрятавшие свою идею внутрь себя, никогда никем не учитывались, и наши чиновники и историки не догадываются об их существовании. В критические моменты истории эта внутренняя идея дает о себе знать.

Так, например, с пришествием Наполеона, не только французы, но и российские власти были крайне удивлены тем, что на захваченной русской земле вдруг начали формироваться партизанские отряды. Удивление было столь велико, что Наполеон требовал от Кутузова, чтобы он усмирил мужиков, что такое поведение не вписывается в правила ведения войны. На это Кутузов ответил, что народ разумеет французов нашествием татар — т. е. дикой ордой, не заслуживающей иного обращения. Стереотип народного поведения Кутузов понял и вывел из древнего народного опыта, хранимого веками про запас.

В всякий исторический период, в национальная идея содержит в себе три указанные компоненты: обращенности к прошлому, настоящему и к будущему. Они могут преобладать попеременно, и они могут быть своевременны, а могут быть и несвоевременны — исторически деструктивны. В последнем случае требуется революция. Не в смысле смены политической власти, а в смысле смены формы выражения национальной идеи. Именно такая революция требуется в наше время. А именно: сегодня патриотами используются методы революционной борьбы девятнадцатого века. В результате мы имеем двадцать лет топтания на месте. Старые революционные методы, за которые революционеры получили от Достоевского звания бесов, должны быть отвергнуты. Сегодня борьба должна вестись не призывами к разрушению: истерией, провокациями, листовками и лозунгами, а созиданием: формированием цельного мира этнической традиции, независимой от рекламы и экспансии идей глобализма. Стереотип поведения борца за идею при этом становится совсем иной, и характер идеалов, характер романтики борьбы так же изменяется.

3. На русскую национальную идею сильно налегла идея православия. Подмена национальной идеи христианством во все века было программной задачей церкви и государства. Исторически, во многом эта уловка состоялась. Утверждение, что русский — значит православный — стали принимать за чистую монету в первую очередь инородцы, которых насильственно крестили миссионеры в Российской империи. Одновременно выступить против государства и церкви всегда было очень сложно. На такое были способны лишь цельные личности, вроде Льва Толстого или Степана Разина.

Революционеры советской эпохи так же выступили против государства и церкви, но в результате захвата власти столкнулись с величайшей проблемой формирования новой государственной идеологии. От победивших разрушителей потребовалось созидание. Подводя ранее итог советской эпохи, мы уяснили, что проблема создания устойчивой идеологии оказалась не решенной в историческом плане. Социализм как стой, и как национальная идея, пал под ударами мирового глобализма. Эти удары оказались роковыми вследствие банкротства советской идеи: якобы, достаточно простому человеку втолковать, что он трудится на общество — так от этого он будет работать хорошо. Так же эти удары оказались роковыми и вследствие гнилости духа чиновников — потомков революционеров.