Волки

В отличие от Азовского или Баязетского сидения, которые вошли в российскую историю, сидение приозёрской четверки в Тимошкино никак не отразилась в наших исторических анналах. Как для состояние регулярной или не очень армии нет ничего хуже, чем мир, так и для рок-банты отсутствие рок-н-рола и любых активных действий ведет к разложению. Вся жизнь свелась к беспробудному пьянству. А что ещё делать в Тимошкино, где нет газа, канализации и что хуже всего– интернета и вообще сотовой связи, а из телеканалов показывают только первый и второй (Россия), да и то с помехами? Когда кончили пить привозные запасы, начали уничтожать самогон от бабы Нюры, бабуленция – так хотел было назвать её Роджер, но так больно получил полотенцем по жопе, что с той поры называл бабуленцию не иначе, как по имени отчеству – Анна Матвеевна. Самогон настаивался на всяких травках, фруктах и овощах, включая хрен и чеснок, так что забирал до печёнок. Один из рецептов записал Шершень, который недавно прикупил в сети самогонный аппарат, и решил наладить собственное производство амброзии: на три литра самогона нужно добавить одну столовую ложку сахара, одну столовую ложку чая и 10 ягод чернослива. И дать отстояться!

Ну и разговоры велись соответствующие, вот один из них так и почивший в Лету, ибо не было стороннего свидетеля, который бы его записал. Начал Шершень, который обозлился на власть. Задвинул он про простого сварщика Марвина Химейера из штата Колорадо, была у него мастерская, где он чинил глушители – такой вот малый бизнес по-американски. Но вокруг мастерской хотели создать цементный завод – а это уже большой бизнес и большие деньги. Чтобы Марвин свалил с насиженного места, ему предлагали компенсацию, но он упёрся и не хотел продавать свой клочок земли. Тогда его отключили от коммуникаций, в том числе от канализации, да ещё и штрафовать стали. Как это он срёт непонятно куда, ведь вокруг его мастерской цементный завод? Тогда сварщик начал войну… он тщательно подготовился: наварил на бульдозер Komatsu броню, соорудил систему видеонаблюдения, нужно же как-то рулить, а на окнах теперь бронелисты, короче создал танк типа нашей «Арматы», только без пушки и раньше конструкторов «Уралвагонзавода». Четвертого июня завел бульдозер – в последствии его прозвали KillDozer – и поехал громить в городке административные здания и офисы завода. Наломал дров на семь миллионно долларов, из них два миллиона составил ущерб заводу. Полицейские стреляли-стреляли по килдозеру, но пробить броню не смогли. Почему у полицейских не было гранатометов – история умалчивает. Население эвакуировали. После того, как разрушил мэрию, банк, редакцию газеты – все эти организации вредили Марвину – он покончил с собой.

– Вот так вот один мужик с яйцами и крепкий духом может побороть систему со всей её коррупцией и цепными псами! – резюмировал Шершень.

За ломку системы выпили.

– А если посмотреть на эту же историю с другой стороны. Вот живут люди в небольшом городке, работы особо нет, а тут хотят сделать цементный завод – новые рабочие места, новые перспективы. А один олень уперся рогом и свою землю не продают. Причем ему предлагали вполне нормальные суммы – сначала 250 тысяч, потом, по-моему, поллимона… – Анатолий посмотрел куда-то вверх, видимо, на экран небесного смартфона, ибо пили самогон за столом на свежем воздухе. – Но оленю, кстати, без семьи деньги не нужны, благосостояние соседей – похрен, ну стали его выживать, а он завёл свой бульдозер и расхерачил и городок и завод, а потом застрелился. Лебединая песнь неудачника по жизни. И всем сделал хуже, завод так и не построили, работы нет, денег нет на восстановление – всем херово. Герой, блядь! Живёшь ты в своем околотке, а тут приезжает такой олень на бульдозере и расхерачивает администрацию, банк, газету. Потом же это всё надо восстановить, а за какие деньги? Правильно, за счет налогов с работяг и малого бизнеса. То есть с простых людей. Систему он поломал…

Выпили непонятно за что. Диалектика жизни.

Ребята стали спорить, а Петя ушёл в берёзовую рощу и сочинил песню про всепрощение, в припеве были такие слова:

Пошли всех на хуй и забудь!

И только в последнем куплете строчка менялась на:

Пошли всех на хуй и прости!