Волки

Анна-Мария закатила глаза и тяжело вздохнула, откинувшись на сиденье. Привыкшая всегда держать идеальную осанку, она сейчас расслабилась и забылась. Но когда мысли ее возвращались к работе, кровь вскипала и била в голову, вновь вызывая исступление. У Валевской не было никакого желания обсуждать все это и тем более делиться с Маэлем. Она промолчала. Сантана окинул ее заинтересованным взглядом, ухмыльнулся и сказал:

– Ладно, молчунья, можешь не говорить, но потом все равно придется.

– С какой стати? – нагло спросила Анна-Мария.

– Ты сама не знаешь, куда едешь, малыш, – пожал плечами Маэльен. – Раз согласилась ехать со мной, значит, ты уже в деле.

Валевская презрительно вздернула подбородок и ответила:

– Нет. Если захочу – выпустишь прямо сейчас, и я уйду.

Белая блестящая машина остановилась на светофоре. Очень кстати, потому что Маэль убрал руки с руля, повернулся к Анне-Марии и, сощурив внимательные серые глаза, холодно произнес:

– Наивная. Откажешься, и я тебя убью. Это не игра. Ты согласилась пойти со мной. Ты отчаялась настолько, что готова на все, лишь бы не возвращаться в свой гадюшник. И я предоставлю тебе убежище, а взамен ты будешь покорной девочкой и прекратишь так откровенно выпендриваться.

Валевская напряглась.

– Я тебе не мальчишка со двора, – продолжил Маэль с сильным испанским акцентом. – Я чертов глава криминальной группировки. Не забыла? Я условия ставлю, а не ты. Если я сейчас вежлив с тобой, это не значит, что мне тебя жаль и я не нажму на курок в случае чего.

На несколько секунд наступило молчание. Они буквально впились друг в друга взглядами, словно ведя немой разговор. Анна-Мария, которая все так же сидела откинувшись, спокойно сказала:

– Ну давай, убей, – ее голубые глаза сверкнули от злости. – Меня все равно ничего не держит. Я не боюсь тебя. Но учти: я выцарапаю тебе глаза перед тем, как перестану дышать. Попробуй тронь меня, и я выбью из тебя дурь.

В машине сейчас была тяжелая атмосфера. В ней находились две сильные личности, которые привыкли подавлять других людей своей самоуверенностью, напором и лидерством. Прирожденные ораторы и борцы, идущие напролом вперед. Теперь, оказавшись наедине, они начали эту незримую дуэль за первое место: упорная, наглая Анна-Мария и сильный, непробиваемый Маэль. И ни один не собирался сдаваться.

– Уважаю тебя, – наконец вздохнул Сантана. – Ты первая на моей памяти, кто так держится за жизнь, при этом не видя в ней никакого смысла.

Анна-Мария отвернулась и вновь уставилась в окно.

– Смысл есть. Был, – честно призналась она.

– И что такого случилось сегодня?

– Все, ради чего я старалась и к чему шла, рухнуло. Главную роль отдали другой балерине. Словно все, что я делала в жизни, обесценили. На кой черт было пахать в этом убогом театре?..

Машина поехала вперед. Маэльен, слушая Анну-Марию, хищно ухмыльнулся и сказал:

– Ничего, это все ерунда. Я покажу тебе куда более интересный мир.

* * *

Эффектно входить – это был ее конек. Спина прямая, длинные стройные ноги кажутся еще длиннее из-за туфель на каблуках, на темных, собранных в низкий хвост волосах шляпа, глаза смотрят уверенно и даже вызывающе, в руке сумочка.

Анна-Мария вошла в помещение вслед за Маэльеном и оказалась в просторной, скупо обставленной светлой студии, посреди которой стоял круглый стол. Огромные грязные окна открывали вид на Марсель, окутанный ночной темнотой. Огни города горели и мерцали, осыпая улицы, подобно звездам. Желтая яркая луна украшала померкший небосвод, по которому тянулись жидкие облака.

На диване у камина сидели трое мужчин и разговаривали. Когда они с Маэлем появились на пороге, все трое замолчали и уставились на них с любопытством. Анне-Марии показалось, что ее прихода ждали.

– Бандиты, – обратился к ним Маэль, – заждались?

– Показывай девчонку, – сказал один, которого Валевская сразу узнала.

У него были черно-белые, словно поделенные пополам невидимой чертой, волосы. Несколько секунд он в упор рассматривал Анну-Марию, затем нахмурился и пробормотал:

– Подожди-ка, герой, а это разве не?..

Блондин, сидящий рядом с ним, ахнул:

– Твою мать, Маэль! Это же та чертова балерина!

Все трое с недоумением переглянулись. Анна-Мария хорошо запомнила глаза и голос этого блондина, который в первый вечер их знакомства сказал Маэлю заткнуть ее.

– Собственной персоной, – ядовито выплюнула Валевская.

– Что за хрень? – не унимался Най. – Она и есть тот спасительный вариант, та ловкая и беспринципная актриса, которая нам нужна?

Малахитовые глаза Ная засверкали от злости и негодования. Любой другой не смог бы долго выдерживать этот взгляд, но Валевская привыкла к презрению в свой адрес. Она лишь холодно ухмыльнулась и гордо произнесла:

– А вы трое и есть те щенки, которые обоссытесь без моей помощи?