Волки

Звонкий голос репортерши вырвал Аима из глубокой задумчивости и сосредоточения, в которые он впадал каждый раз перед захватом. Обернувшись, он увидел направленную на него камеру с эмблемой федерального канала, женщину с неуместно красными губами, которая совала ему в лицо микрофон, стоя в толпе у самой ограничительной ленты. Прежде чем осознать, что он планирует сделать, Лерой направился к толпе, выхватил микрофон из рук девушки и наклонился к камере, сощурив светлые глаза.

– Я вижу, как спускаю с них шкуру и швыряю за решетку, – выплюнул он. – Вы и понять не успеете, «Волки», как удавки затянутся на ваших руках и шеях. Вы думаете, что ведете и нам вас не догнать, но знайте: я спущу всех гончих за вами, вцеплюсь вам в глотку и сожму пальцы так, что последнее, что от вас услышат, – жалобный хрип.

Он процедил эти слова сквозь зубы настолько злобно, что репортеры переглянулись. Уже отдаляясь от них, Аим понял, что сказал все это наперекор всем правилам общения полиции с прессой и совершенно точно получит за это сполна. Но сейчас его это не волновало. Сейчас только они, только «Волки».

* * *

Шагая вдоль темного сырого коридора, Кайле Нордан начал сосредоточенно озираться. Он вдруг замер, запрокинув голову. В полумраке коридора черная часть его волос слилась с тьмой, а светлая белела ярким пятном. Лицо все еще закрывала звериная маска, но в следующую секунду он снял ее, и стало видно, что брови нахмурены, а сам парень сосредоточен. Все остановились, обернувшись на него.

– Что? – спросил Най Леманн, тоже избавившись от маски.

– Они здесь, – ответил Кай, прислушиваясь к чему-то наверху.

Все тоже прислушались. Начало казаться, что у них над головой все заходило ходуном. Они услышали отдаленный топот десятков ног, он разносился по всему подземелью.

– Здесь?! – испуганно переспросила Рия.

Ее белая маска, отличная от всех темных, которые были у остальных, выделялась в темноте.

– Не здесь, но они вошли в здание, – быстро ответил Маэль, который шел впереди всех, а потом добавил: – Надо выметаться, пока за хвост не схватили.

Кай, Маэль, Рия, Кристиан и Най ускорились, перейдя на легкий бег. Кристиан вытащил портативник, разблокировал его, а потом с досадой произнес:

– Черт, здесь сети нет, нужно ориентироваться по памяти. Главное – успеть.

– Мы-то успеем, – махнул рукой Най. – Жандармы сперва обыщут здание, прежде чем догадаются, что мы ушли через старую канализацию. Время есть, хоть и немного.

Внутри у Анны-Марии все затрепетало, когда она представила, что там, у нее над головой, в здании ходит Аим. Он и знать не знает, что одна из той группировки, которую он преследует, – это Анна-Мария, его возлюбленная. Он будет отчаянно рыскать по помещению, ловя дым руками. А она просто сбежит от него вместе с группировкой. А потом будет слушать и кивать, когда Лерой расскажет, как прошла операция. Эта странная и невыносимая двойная жизнь завязывала Рию в такие неудобные узлы, заставляла переживать такие безумства, что хотелось сбежать от всех в какое-нибудь далекое и недосягаемое место. Анна-Мария начинала отчаянно мечтать о покое, когда ее голова не будет забита мыслями о Маэле, не будет полна страха и чувства вины перед Аимом; когда ее не будет задевать внимание Аллена к Софи и когда она забудет о том, что когда-то мечтала быть примой. Эта новая жизнь так изводила Рию, что слова Маэльена об обретении смысла и счастья казались теперь смешными до колик.

Нет, она попала в ад. Хуже того, она добровольно спустилась сюда и блуждает по нему теперь, как героиня в поэме Вергилия, которая идет вслед за Орфеем. Только вместо Орфея был Маэль.

– Куда мы бежим? – спросила Рия. – Как планируем уйти?

– На машине Ная, – ответил Маэль. – Если, конечно, не начнется перестрелка. Тогда машина только привлечет внимание.

– Что будет, если начнут стрелять? – снова спросила Анна-Мария.

– Тогда каждый сам за себя. Нужно отстреляться и врассыпную.

Валевская представила, как будет отстреливаться от полиции. Только днем она впервые взяла в руки смит-вессон, и ей уже нужно вступить в перестрелку с полицейскими. Стрелок она, конечно, так себе – отдачей от дробовика ей может руку оторвать. Анне-Марии вдруг стало смешно. Если так все обернется, она искренне надеялась, что словит пулю в лоб, и все закончится.

И все-таки отчего-то она чувствовала, что перестрелки или погони им не миновать.

* * *

Ярость захлестнула его настолько, что руки задрожали. Он готов был оторвать голову любому, кто только посмеет коснуться его.