Волки Дикого поля

– Прости, воевода, усталость валит с ног, – сказал басом, слишком правильно выговаривая слова.

– Отдохни, отче, – ответил Александр Леонтьевич и знаком велел помощнику подать воды.

Пришелец из дальних мест скинул капюшон, обнажив длинные седые волосы, и долго, жадно пил, иногда отрываясь от ковша и шумно вздыхая.

– Теперь говори, божий человек, кто ты и откуда, – велел Попович.

– Я – грек именем Ферапонт. Пришёл к тебе из Ширванского Дербента, принёс грамотку от отца Елисея, настоятеля православного храма Рождества Богородицы.

Александр Леонтьевич перекрестился, буквально чувствуя всем телом и душой, как спадает напряжение, имя отца Елисея ему было ведомо. Родом ростовчанин. Придя в Царьград из Печерского монастыря учиться богословским наукам, сумел выслужиться перед одним из помощников епископа из окружения Патриаршего престола и получил целый приход в большом торговом городе. Став настоятелем, сам отправил вестника к великому князю владимирскому Константину Всеволодовичу с сообщением о нарастающей монгольской угрозе. Именно о том, что хан Чингиз разбил найманского Кучлука и взял его земли в состав своей всё время прирастающей империи…

С тех пор являлся верными глазами и ушами стольного града Владимира не только в Дербенте, но и по всему Закавказью.

Монах надсадно закашлялся, прикрывая ладонью рот, и сипло продолжил:

– Диким полем шёл, пока достиг Рязанского княжества, там православные подмогли, ехал санями, слава Господу.

– Худые вести нам принёс?

Вместо ответа Ферапонт достал из подкладки книгу Священного Писания и попросил нож. Бережно вскрыл толстую обложку из телячьей кожи и вынул тончайшие куски китайского шёлка.

– Чти начертанное, воевода, – сказал, отдавая, – остальное обскажу, потому как зрел своими очами.

Александр Леонтьевич взял шёлк, пробежал глазами и велел помощнику:

– Быстро сюда Добрыню и Тимоню!

Писано было по-гречески. Сообщалось, что мимо Дербентской крепости, закрывающей проход на север, прошли три монгольских тумена, по-нашему – больших полка. Ведут их главари именем Субедей и Джебе.

Отец Елисей доподлинно узнал, что выполняют они секретное задание самого монгольского владыки хана Чингиза. Прошли Персию, Азербайджан и Грузию. Везде воевали и побеждали.

На Дербент нападать не стали, а потребовали у шаха Рашида несколько знатных беков якобы для заключения мира. Шах перепугался, беков им дал, хотя отлично понимал, что для монголов они – готовые проводники в половецкие степи.

Отец Елисей выражал изрядное сомнение в том, что истинной целью похода монголов являются половцы и приписал, что от верховьев Кубани через Дикое поле они выйдут прямым ходом к границам южнорусских княжеств.

– Спасибо, отче Елисей, – улыбнулся Попович. – Сами бы мы ни в жисть не догадались…

Монах задремал.

– Брат Ферапонт, – потряс за плечо. – Ведаешь ли ты, что в грамотке прописано?

– Нет, воевода, нам о том знать не положено, дабы, если возьмут, мы и под пытками не могли указать, – отвечал Ферапонт по-гречески, спросонья.

Но Александр Леонтьевич хорошо знал эллинскую речь.

– Ведомо ли тебе о дальнейшем пути монголов после того, как миновали Дербентское ущелье и вышли к Кубань-реке? – спросил он монаха тоже по-гречески.

– Да почитай всё на моих глазах и происходило, воевода, – сказал Ферапонт и вдруг добавил: – Как приятно беседовать с тобой на языке моей бедной родины. Впрочем, у вас на Руси многие знают наш язык…