Волки и боги

– Но нас здесь уже не будет, – говорит отец. – В лучшем случае Селена убьет своих оборотней. В худшем – погибнет сама. Зачем ты это сделала?

– Не я это начинала, отец. И не мне заканчивать.

– И кто же это сделал тогда? – спрашивает отец, взгляд его устремлен на меня с такой силой, что, кажется, может убить. Стараясь сохранять спокойствие, я улыбаюсь. Улыбаюсь той улыбкой, которая возникает, когда ты уже знаешь конец истории. А конец состоит в том, что раз эти двое пришли в этот мир вместе, то и уйти должны будут тоже, взявшись за руки. Когда придет их время.

Сьерра

Пересечь лес было гораздо проще, чем преодолеть кошмар внутри себя. Боль в ребрах казалась теперь сущей ерундой по сравнению с душевной мукой, вызывающей жгучее желание разорвать себя на части. Сьерра задыхалась от отчаяния и, погруженная в переживания, сама не заметила, как сбилась с дороги и заблудилась. В голове царили туман и муть, на лбу выступил пот, тошнило. Ликантропка подошла к ближайшему дереву, прислонилась к сухой коре и попыталась отдышаться. Но воздуху что-то мешало, он будто застревал на подходе к легким. Ужас свел желудок. Сьерра закричала, но ее крик больше не был похож на вой волка. Стиснув зубы, она попыталась обратиться. Раньше это было для нее таким же естественным, как пить или дышать. А сейчас… Сейчас она смогла добиться лишь того, что судорога свела ее тело и согнула пополам, ноги, не желающие превращаться в лапы, предательски подкосились, и Сьерра рухнула на колени. Расплакалась – горько, от ужаса и отчаяния. Голова страшно кружилась. Больше всего на свете ей сейчас хотелось быть кем угодно, но только не собой. Или вообще не быть. Лучше бы богиня Селена убила ее, чем так мучить. Рыдания усилились, и Сьерра закашлялась, чувствуя, что вот-вот задохнется. Никогда до этого она не плакала так сильно, так горько, так отчаянно. Никогда до этого она не переставала быть собой. Селена лишила ее части личности, и не было таких мыслей, таких чувств, таких оправданий, которыми можно было заделать ту огромную дыру, которая зияла сейчас у нее на месте сердца. К тому же она забрала Ветерка, которая больше не была ее сестрой.

У ее сестры никогда не было такого отсутствующего выражения лица.

Это будто бы была не она, а ее оболочка. Словно богиня украла сущность Ветерка, наполнив ее голову смутными мечтами и звездным светом. Чтобы не разрывать еще не заживших ран на себе, Сьерра в отчаянии вонзила пальцы в землю и долго плакала от ярости и обиды. В конце концов ни сил, ни слез не осталось, и она просто лежала, разбитая, убитая горем, потерявшая надежду, не нужная никому, даже себе. Невозможно было поверить, как целая жизнь может в одночасье оказаться разрушенной до основания. И все из-за этой дурочки, все из-за сестры! Сьерра сжала кулаки. Нет, себя она все же ненавидела больше, чем ее, – не стоило обманываться. Наконец, Сьерра встала и шатаясь, двинулась в сторону деревни. Сил на то, чтобы придумать что-то еще у нее попросту не было. Солнце поднималось из-за горизонта, и его свет никогда еще не казался таким далеким. Сьерра знала, что все, что сказала ей Селена, было правдой, а не пустыми угрозами. И ощущение, что теперь все бессмысленно и бесполезно, и абсолютно никто, никто не сможет ей помочь, петлей стягивалось вокруг шеи. Тем не менее она вернулась в стаю и стояла сейчас среди хижин своих соплеменников, которые на самом деле никогда не были по-настоящему своими, а теперь и вовсе перестали ими быть. Просить о помощи не было сил. Поэтому она стояла и просто ждала, опустив руки и плечи, наблюдая, как солнечный свет ласкает, будто омывает, деревню от ночного мрака.