Волки и лохи

Владимир не выдержал и засмеялся: «Видно, этот мудрец и правда был настоящим ослом!». Фил ответил, что он и сам тогда сказал боссу, что этот мудрец, как видно, большой осел! Но после этого Фил вытащил из кармана сложенную пополам бумажку и продолжил: «Вот смотри, Владимир, я специально записал! Один, два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два, шестьдесят четыре, сто двадцать восемь, двести пятьдесят шесть… ну, скажем, пятьсот, тысяча, две тысячи, четыре тысячи, восемь тысяч, шестнадцать тысяч, тридцать две тысячи, шестьдесят четыре тысячи, сто двадцать восемь тысяч, двести пятьдесят шесть тысяч… ну, скажем, пятьсот тысяч, миллион… Владимир, я тоже тогда вытаращил глаза, как и ты. А мы еще только на двадцатом поле. Четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два, шестьдесят четыре, сто двадцать восемь, двести пятьдесят шесть… ну, скажем, пятьсот миллионов, миллиард. И это еще только тридцатое поле. А дальше я уже и прочесть не могу… Персидский шах бледнеет, потому что выясняется: столько пшеницы нет во всем мире. Вот, Владимир, что рассказал мне босс и добавил, что только так и можно разбогатеть. Сначала один доллар, потом два, потом четыре, потом восемь… Одна фабрика, две фабрики, четыре фабрики, восемь фабрик… Одна кофейня, две кофейни, четыре кофейни, восемь кофеен… Вот и весь секрет успеха!»

Владимир был в восторге и от самой притчи, и еще больше — от великого, гениального принципа обогащения, который открыл ему его новый лучший друг Фил. Теперь секрет успеха, секрет шахматной доски в его руках! Именно так он и будет впредь действовать: сначала один доллар, потом два, потом четыре, потом восемь… Одна кофейня, две кофейни, четыре кофейни, восемь кофеен… А услужливый Фил дал Владимиру и черновик договора, и блокнот, и ручку, и калькулятор, чтобы Владимир мог сам все посчитать и убедиться, каким богатым человеком он станет всего через два года, если будет следовать шахматной системе. А чтобы Владимиру было веселее считать, коварный Фил все заказывал и заказывал для него кружку за кружкой. Так что к моменту, когда Фил откланялся, Владимир пропустил через себя больше галлона пива.

Обычно Владимир после встречи с лысоватым Джонни не очень торопился идти домой. Ведь Валентина опять начнет его попрекать, что он ничего не делает, не ищет работу. А много ли она имеет со своей работы? Совсем стала похожей на узницу концлагеря, одни кожа да кости… Валентина была всего сантиметров на двадцать ниже мужа и такой худой, что, стоя рядом, они напоминали спицу рядом с литровой пивной кружкой. Лицо у Валентины тоже было очень худое, скуластое, костлявое, с длинным острым подбородком — вылитая Баба Яга в сорокапятилетнем возрасте. Валентина весила всего сто тридцать фунтов и часто жаловалась, что другие, нормальные женщины не могут сбросить вес, а у нее все не как у людей, она не может вес набрать. Ей бы хоть фунтов десять прибавить, так она больше ничего и не хотела бы, ей-богу! Так нет же! А ведь ест она хорошо… Вот беда-то!

Но сегодня Владимир, вопреки обыкновению, прямо бежал домой, чтобы как можно скорее соблазнить Валентину кофейным бизнесом. Деньги-то у нее! Без нее он не сможет купить продукты даже на первые два-три дня. Придя домой, Владимир совершенно оглушил Валентину своими восторженными воплями о том, что они скоро разбогатеют, сначала одна кофейня, потом две кофейни, четыре кофейни, восемь кофеен, и так далее, так что она сразу же спросила: он что, пьян? Но Владимир торжественно показал ей черновик договора, который Фил дал ему для ознакомления, а также свои расчеты. Одна кофейня — пятьдесят тысяч, две кофейни — сто тысяч, четыре кофейни — двести тысяч долларов в год. А ведь они на четырех кофейнях не остановятся! Через два года они будут арендовать у «Белого Лебедя» восемь кофеен! В одной кофейне будет работать он сам, в другой — Валентина. Еще для шести кофеен он наймет по одному работнику, будет им платить, ну, скажем, по шестнадцать тысяч долларов в год, и их с Валентиной чистый доход будет составлять больше трехсот тысяч долларов в год. Вот так вот!