Волки и ветер

— Вот ещё! Бывают! Я сам видел, как Риф`фа тащил огро-омного лося в дюжину футов высотой.

— Врёшь ты всё!

— Чего мне врать?

Так они пререкались ещё минут пять и сошлись на том, что лоси, всё-таки, чуть поменьше, но всё равно огромные. Тогда Сарра решил преподать Лассе пару уроков охоты. Он сам освоил их совсем недавно, и тем не менее, какое-то новое чувство подталкивало его к этому. Рядом с лисичкой он ощущал себя Взрослым — но вовсе не скучным, с сурово нахмуренным лбом, какими он привык видеть старших, а мудрым, ведающим чем-то запретным.

Раньше волчонок полагал, что когда он докопается до всех тайн, не расскажет никому о своих находках ни за какие сокровища. Теперь же он сам рвался поделиться своим знанием с Лассой. Ей удалось смягчить сердце Сарры, и это настораживало. Настороженность эта вызывала не колкий испуг, а приятную щекотку в пятках.

Лисичка была симпатичной — на неё было приятно смотреть. Её рыженький окрас отличался от привычной для волчонка палитры, а шёлковый хвостик умел вздыбить струны души вместе со снежной пылю.

Лисичка была милой — каждое её движение казалось точно выверенным. При том, на одном из этапов в расчёт добавляли детскую ошибку. В её грациозном беге всегда встречался один-единственный неуклюжий шаг. Голову она склоняла всегда чуть-чуть ниже необходимого; тогда глазки её виновато смотрели исподлобья.

Лисичка была сладкоголосой — стоило её раскрыть пасть, как Сарра уже слышал её голос, порою, даже раньше, чем она успевала произнести первый звук. И слышал он его чище и звонче, чем тот был на самом деле.

А быть может, вовсе Ласса была и не такой. Но уж точно такой она запомнилась волчонку. А на поляне не было никого, кто сумел бы его разубедить. Только он и она.

Они долго резвились в снегу, раз за разом выпрыгивали на жертву из-за сугроба. Жертвой была еловая ветка, надёжно укреплённая Саррой в снегу. Тренировали захват. Юный охотник старался вести себя серьёзно, как Взрослые. Он с важным видом рассказывал лисице о тонкостях охоты, словно безмятежному ребёнку, хотя она, если и была младше него, то не на много. Ласса лишь смотрела на него понимающим взглядом зверька, готового учудить какую-нибудь шалость в любую минуту.

И она чудила. Иногда вместо мишени ловила в объятия своего наставника, а иной раз норовила укусить серого друга за ухо или за хвост. Тогда волчонок оборачивался к ней и наказывал недоумевающим взглядом круглых глазок. А та лишь заливалась колокольчиком: «Хи-хи-хи».

А в один момент она пропала. Пока Сарра ставил на место сбитую ветку-мишень, она скрылась. Дотащив поросль в зубах до нужного места, юный охотник воткнул её в снег и огляделся. Не прыгали вокруг него бурые кисточки, и боков рыжих не было — ни одного.

Сарра вскочил на один из ближайших сугробов, чтобы осмотреться. В этот самый момент предательский, противный порыв Ветра — такой злостный, каких он не видал в своей жизни — сбил его с лап и столкнул вниз. Открыв глаза, Сарра обнаружил себя лежащим на спине в снегу возле блестящей насыпи.

Неужели Ветер стал так силён, подумал юнец. А ведь это только начало! Какую же силу называют Первородной? Какое странное слово. Кажется, мудрец Ор`таа упоминал ещё одно — «хаос». Да, вот оно — самое удачное имя для грядущего — хаос. Он говорил, что так называется полный беспорядок вещей в природе. А когда Ветер сдувает волка с места — это полный беспорядок!

Немного поблуждал, из-под лап доносился хруст. Он не звал лисичку, лишь переводил бесстрастный взгляд с одного великана на другого, надеясь зацепиться глазом за вспышку. Впрочем, не сильно.

Приходящее и уходящее — думал Сарра.

Как вспышка, она внезапно появилась в его жизни и также внезапно покинула её. Но волчонок не испытывал горечи, лишь невесомую, текучую словно вода в луже, тоску. Она не стала ему родной, а значит — не следовало переживать о потере.

Также безучастно Сарра взглянул на лисичку, когда нашёл её в игольнице голых кустов у края ложбины.

Ей удалось поймать зайца. Его беспокойная туша умещалась в кроваво-красном углублении, а Ласса жадно, с чувством меры поедала добычу.

Сарра внезапно понял, что проголодался; он не ел с самого восхода. Однако виду не подал: он рассудил, что Ласса не станет отдавать ему свой обед, ведь они не родичи. Волчонок остался стоять неподвижно. Ветер трепал его густую шёрстку: он действительно стал жёстче и холоднее… и сильнее.

Ласса подняла на него взмокшую мордочку и приветливо улыбнулась, будто впервые встретив Сарру.

— Чего стоишь? Присоединяйся!

— Но ведь это твоя добыча.

— Моя — не больше, чем твоя. Это же ты научил меня, как поймать зайца.

Сарра неосторожно приблизился к трапезе. Его обдало волной недоверия.

— Но разве… — он замялся. — Тебя не учили, что нельзя заботиться о незнакомцах?

Ласса снова взглянула на сына своей Матери исподлобья с большим удивлением.

— Конечно, нет! — возмущённо вскрикнула она. — Отец учил меня делиться. А ты, наверняка, голоден, охотничек. Да и никакой ты не незнакомец, Сарра, сын своей с Матери.

— Я не смогу ничем отплатить тебе за доброту.