Волки Кальи

Скорее всего не уложилась бы, но он знал, что успокоиться он сможет только утром. Увидев всех детей за завтраком. Включая Аарона, малыша на пухлых ножках с чуть выпирающим животиком. Он вспомнил, как его мать иногда говорила, увидев молодую мамашу, катившую в коляске своего малыша: «Какой милый! Так и хочется его съесть!»

Прекрати! Пора спать!

Но прошло еще много времени, прежде чем Эдди вновь заснул.

3

Джейк со стоном вырвался из кошмара, поначалу не понял, где находится. Сел, дрожа всем телом, подтянул коленки к груди, обхватил их руками. Увидел, что одет в простую рубашку из хлопчатобумажной ткани, слишком большую по размеру… и то ли шорты, то ли трусы из той же ткани, вроде тех, в каких он ходил на уроки физкультуры, тоже слишком большие по размеру. Что?..

Рядом кто-то тяжело вздохнул, потом пукнул. Джейк повернулся, увидел Бенни Слайтмана, с головой залезшего под два одеяла, и все встало на свои места. На нем одежда Бенни. Они в палатке Бенни. На обрыве над рекой. В этом месте, сказал Бенни, берега слишком каменистые, чтобы выращивать рис, однако здесь отличная рыбалка. Поэтому, если им повезет, они смогут наловить рыбы на завтрак. И хотя Бенни знал, что Джейк и Ыш должны вернуться в дом Старика к своему старшему и членам ка-тета на день или два, а может, и дольше, он надеялся, что Джейк еще приедет в «Рокинг Би». Он бы показал ему другие места, где хорошая рыбалка и заводь для купания, и пещеры, которые светились в темноте, и ящерицы, которые тоже светились. Джейк улегся спать в надежде увидеть все эти чудеса. Ему не нравилось, что на обрыв он отправился без пистолета (за последнее время он столько увидел и столько сделал, что без оружия чувствовал себя не в своей тарелке), но не сомневался, что Энди приглядывает за ними, а потому позволил себе глубоко заснуть.

А потом этот сон. Ужасный сон. Сюзанна в огромной, грязной кухне заброшенного замка. Сюзанна поднимает к лицу пищащую крысу, насаженную на вилку для мяса. Поднимает и смеется, тогда как кровь с деревянной ручки стекает на ее руку.

Это не сон, и ты это знаешь. Ты должен сказать Роланду.

За этой мыслью последовала другая, еще более тревожная: Роланд знает. И Эдди.

Джейк по-прежнему сидел, прижав колени к груди, обхватив их руками, чувствуя себя глубоко несчастным, прямо как в тот день, когда он разглядел собственное экзаменационное сочинение по английскому языку на уроке у мисс Эйвери. «Как я понимаю правду» — так называлось сочинение. Теперь-то он знал, почему оно написано так, а не иначе, знал, что по большей части сочинение это обусловлено прикосновениями, как говорил Роланд, или телепатией, чтением мыслей другого человека, этот термин предпочитали использовать в Нью-Йорке двадцатого века, но тогда испытал дикий ужас. На этот раз не столько ужаснулся, как… ну…

«Почувствовал грусть», — подумал он.

Да. Да, они вроде бы ка-тет, единство из множества, да только их единство нынче чуть изменилось. Сюзанна стала другой личностью, и Роланд не хотел ставить ее в известность, потому что предстояла схватка с Волками как в этом, так и в другом мире.

С Волками Кальи, с Волками Нью-Йорка.

Джейк хотел разозлиться, да только понимал, что злиться не на кого. Сюзанна забеременела, помогая, между прочим, ему, и если Роланд и Эдди не говорили ей об этом, то лишь чтобы поберечь ее.

Да, конечно, — вмешался негодующий голос. — Но они также хотят, чтобы она помогла им, когда Волки выедут из Тандерклепа. От нее будет куда меньше пользы, если аккурат в это время у нее случится выкидыш или нервный срыв.

Он знал — это несправедливые слова, но сон очень уж сильно потряс его. Перед мысленным взором вновь и вновь возникала крыса. Крыса, извивающаяся на вилке для мяса. Она, поднимающая крысу на уровень лица. И улыбающаяся. Не мог он этого забыть. Улыбающаяся. В тот момент он прикоснулся к ее разуму и уловил мысль: крысиный кебаб.

— Господи, — прошептал Джейк.

Вроде бы он понимал, почему Роланд не рассказывает Сюзанне о Миа и о ребенке, которого она называла малым, но разве стрелок не отдавал себе отчета, что при этом терялось кое-что очень важное, и с каждым уходящим днем этого важного терялось все больше и больше.

Они знают больше, чем ты, они взрослые.