Волки не дремлют

Человек в плаще шел впереди и через несколько метров свернул на узкую, выложенную из бетонных плит, дорожку и повел своих спутников вдоль высокой красивой ограды. Здесь он открыл калитку и через двор подошел к двери стоявшего в саду особняка. Снова остановился и стал вслушиваться в ночную тишину. Его спутники зашептались между собой. Один из собеседников был заметно взволнован, хотя еще и не знал, зачем его пригласили сюда. Это был Новаков. Волнение, видимо, передалось и его учителю, майору Мэнсфилду, который всячески старался сохранить спокойствие, но это ему плохо удавалось.

Мэнсфилд посматривал на человека в плаще и думал. Думал о том, что должно сейчас произойти. Он понимал, что шеф, причинивший в свое время ему немало неприятностей, сейчас наоборот будет разговаривать с ним очень вежливо. Его волновало другое. Сегодня его воспитаннику будет дано важное задание, и от того, как тот его выполнит, во многом будет зависеть и дальнейшая судьба Мэнсфилда. Он тут же мысленно подсчитал. Это был шестой подготовленный им агент для переброски в Советский Союз. Пять первых, засланных в Россию в качестве советских военнопленных, якобы бежавших из лагерей, не вернулись. Все они были разоблачены. За их провал шеф разжаловал Мэнсфилда на одну ступень, соответственно снизилось и жалованье. Мэнсфилд никак не мог понять, почему хорошо подготовленные агенты проваливаются в России. Почему те же люди в других странах аккуратно выполняли задания и благополучно возвращались обратно?

Стремясь побороть все нарастающее волнение, Мэнсфилд достал сигарету и щелкнул зажигалкой. Но тут же услышал голос шефа.

— Майор, погасите огонь!

Мэнсфилд поспешно выполнил приказ, бросил сигарету на землю и раздавил ее каблуком.

Войдя в дом, шеф плотно задернул толстые темные шторы, повернул выключатель, и просторная комната озарилась приятным, мягким светом. Взорам вошедших предстал богато сервированный стол. Мэнсфилд, любивший и никогда не упускавший возможности хорошо выпить и закусить, еле заметно улыбнулся и по укоренившейся привычке потер руки.

— Прошу, друзья, к столу, — начал шеф, — у нас еще порядочно времени, успеем поговорить о деле. А сейчас — вот, — он развел короткими толстыми руками, показывая на стол. Затем налил три стакана виски и предложил: — Выпьем за успех нашего молодого друга, — он кивнул на Новакова. — Я знаю, у вас, дорогой мой, большие перспективы на будущее. Вы еще молоды, но уже достаточно много видели, прошли хорошую школу, а с теми знаниями и навыками, что вы получили, можно творить чудеса. Но об этом потом, а сейчас, как я уже сказал, выпьем за успех весьма важного дела. Я подчеркиваю: ваш успех! — и, как бы здороваясь, резко склонил над столом тронутую сединой, с небольшой лысиной на макушке голову.

Майор Мэнсфилд поднес свой стакан к губам, отхлебнул глоток виски. То же самое сделал и шеф, и только третий некоторое время стоял молча, затем принялся пить мелкими, неторопливыми глотками, как бы изучал вкус содержимого. Это не ускользнуло от внимательного взгляда шефа. Подождав, пока все выпили, шеф назидательно заявил:

— Я вижу, дорогой мой, в школе вас не научили пить, а в нашем деле необходимо уметь все. Например, выпить литр русской водки и не опьянеть...

При упоминании о русской водке тот, к кому обращался шеф, сразу догадался, к чему весь этот разговор. Правда, он давно был готов к такому обороту дела, однако решил проверить свои предположения:

— Я, шеф, могу выпить два литра виски и хоть бы что. Что же касается русской, то, надеюсь, много пить мне ее больше не придется. Ведь я русский. Жил в России и если окажусь там снова, меня «пропишут» в лучшем случае на Колыме. Хотя, — он сделал короткую паузу и внезапно осевшим голосом закончил: — я понимаю, в нашей работе может быть всякое...

— Вот-вот, — подхватил шеф, — вы отлично понимаете специфику работы. Майор Мэнсфилд, видимо, не зря превозносит ваши способности. Люди с таким дарованием хорошо справляются с заданиями, где бы им ни пришлось их выполнять. Ваш учитель — я имею в виду майора Мэнсфилда — по собственному опыту знает, какие большие дела делали многие в России и благополучно возвращались обратно. — Шеф взглянул на Мэнсфилда, который при этих словах сморщился так, будто вместо виски хватил уксусной эссенции.

Шеф продолжал как ни в чем не бывало:

— Мы с вами разведчики, и наше место там, где этого требуют общественные интересы.

— Что, меня уже... — Новаков не в силах был закончить вопрос.

— Да, дорогой Павел Ильич. Вы правильно поняли. У нас много дел и все срочные.

— Я, конечно, готов. Но, простите, почему вы называли меня Павлом Ильичем? Ведь я Петрович.